деятельности. Толчок, бросок – с целью вывести из равновесия, легонько придушил, дабы не шумел, и когда тот обмяк, выволок на бугорок и бросил на свободный пятачок.
– И куда нам прикажешь транспортировать это тело? – забрюзжала Виола. – На хрен он нам сдался? Тут и так тесно.
– Луговой добыл «языка», – сообразил Рачной. – Хотите о чем-то поговорить? И обстановка не смущает?
– Дружки хватятся, – пискнул Степан. – Ты чего, Михаил Андреевич, белены объелся?
Я не стал им объяснять свою мотивацию. Могли бы догадаться, что, доберись этот парень до островка, поднялся бы хай, и уцелевшие спецназовцы побежали бы обратно. Я избавил бойца от необходимости носить оружие, забросив за спину компактный девятимиллиметровый «Кедр» (тридцать сантиметров в сложенном виде!), растолкал по карманам запасные магазины, и когда он начал выбираться из прострации, сжал ему горло, чтобы не орал. Спецназовец засучил ногами; на них предусмотрительно уселась Виола (фигурка у нее было достаточно гибкая), и дрожь бойца приняла локальный характер. Я терпеливо ждал.
– Дыркин, ты где? – прокричали из темноты.
– В Хургаде, – хихикнула Виола.
Боец предпринял попытку вырваться, и Виола закачалась, как на качелях. Я усилил нажим на трахею. Секунды молоточками стучали по вискам.
– Трындец Дыркину, – неуверенно предположил пессимист.
Они кричали еще нескольких минут. Кто-то предложил вернуться и поискать горе-вояку, но идея не нашла поддержки в рядах соратников. Они решили, что Дыркин утонул или дезертировал с «поля боя», и отправились дальше своей дорогой разочарований. Я ждал, считая секунды десятками.
– Что-то завис ты, Михаил Андреевич, – осторожно вымолвил коротышка. И проворчал, обращаясь к «задержанному»: – Ну, чего смотришь? Ты умер.
– Нам нужны твоя одежда и мотоцикл, – зловеще сказала Виолетта.
– Слушай, парень, – пробормотал я, – коллеги шутят. Сейчас тебя отпустят, но первый же вопль станет предсмертным. Стоит оно того?
Боец затряс головой, чего-то замырчал. Я убрал руку, и он начал хрипло доказывать, что убивать его ни в коем случае нельзя, у него семья в Экибастузе, двое маленьких деток, а он в семье один кормилец. Я направил ему в лицо фонарь, любезно предложенный Рачным. В принципе, я подозревал, что ничего таинственного в этих «ликвидаторах» нет. Страшно, когда они наваливаются под покровом ночи, но и сами отчаянно трусят, оставаясь наедине со смертью. Спецназовцу было за тридцать; сухощавый, малопривлекательный, он дрожал от страха, как кролик. Стандартная униформа – буро-зеленый камуфляж, пояс-портупея с чехлами для гранат, ножей и прочих приспособлений, облегчающих жизнь солдату удачи. Шапочка из мягкой ткани, способная трансформироваться в маску, а при желании – и в сетку от москитов.
Допрос прошел без осложнений, но нужной информации я не добыл. Господа «конспирологи» неплохо зашифровались. Информацией об устроителях «конца света» в