вполне достаточно. Я вслед за ним тоже начал читать по-английски, чего никогда раньше не пробовал. Выяснилось, что это гораздо легче, чем я предполагал, и моего знания языка вполне достаточно, чтобы читать и понимать если не все, то по крайней мере общий смысл повествования. В первую очередь это был Герман Гессе – все то, что не было переведено на русский. Потом «Electric Cool-Aid Acid Test» Тома Вулфа и Кастанеда. Конечно же, читались все книжки про рок-музыку, а позже – Толкин, Урсула Ле Гуин и «Хроники Нарнии». Но постепенно я утратил интерес к фэнтези и перестал читать подобные книги. Потом появилась философская и эзотерическая литература, но этого я уже осилить не мог, хотя мне всегда было близко мировоззрение Боба и его способность оперировать разными понятиями. Мы вели бесконечные разговоры, и его всегда было интересно слушать.
Продолжая работать на «Мелодии», я неожиданно пошел на повышение, а именно – получил предложение перейти на должность музыкального редактора. Дело шло к осени, становилось холодно, я устал от работы на улице и согласился. Решающим фактором было то, что я поступал в ведомство очаровательной Ольги Шульги. Это была фантастическая женщина, которая никоим образом не давала мне понять, что она мой начальник, мы просто работали вместе. Мы мгновенно подружились, и на долгие годы она стала моим верным другом. Я и сейчас охотно вижусь с ней. Наш отдел, состоявший из двух человек, занимался составлением репертуарного плана для завода грампластинок и тем, что сейчас называется дистрибьюцией. Я прекрасно справлялся с возложенными на меня обязанностями в том объеме, какой позволяла тогдашняя система. Мне удалось вернуть из небытия всю этническую музыку, которая была записана, но никогда не пользовалась спросом непосредственно у работников магазинов. Не в последнюю очередь благодаря мне в этом городе неизменно продавались Рави Шанкар и другая музыка Азии и Африки. Так получилось, что Дом грампластинок, в котором я работал, студия грамзаписи и завод грампластинок были не связанными друг с другом структурами, что уже было абсурдным по определению. И я лелеял мечту, что постепенно смогу расширить круг связей в системе «Мелодии» и получить доступ в ее студию грамзаписи. Но об этом можно говорить долго и скучно. Помимо всего прочего, это место считалось тепленьким, поскольку мы «сидели» на импорте, то есть все импортные и лицензионные пластинки, которые приходили к нам, распределялись по разнарядкам, и мы были вправе распоряжаться ими по своему усмотрению, хотя, конечно же, в определенных пределах. Возможно, проработай я в этой обстановке еще несколько лет, я мог бы стать частью торгашеской системы. Но к этому у меня был сильный иммунитет. Хотя я проработал в этой должности пять лет, постепенно меня стало тошнить и тянуть на волю, и в один прекрасный день я все-таки собрался с духом и пошел в сторожа. Но об этом потом. В то время надо было где-то работать, и эта работа была