смог скрыть удивления Армен.
– Не знаю, – неуверенно произнесла Сара, отводя глаза в сторону. – Вернее, он не пишет, потому что не знает букв, а рисует… Я тебе сейчас покажу…
Сара вскочила, ушла за занавеску и вскоре вернулась, держа в руке толстую пачку бумаги, напоминавшую книгу – без обложки и с расклеившимися страницами.
Армен положил эту кипу на стол и стал просматривать. Сара, стоя рядом, тоже склонилась над листками и нетерпеливо поглядывала на него, точно именно он должен был ответить на все волнующие ее вопросы. При этом левая грудь Сары с интимной непринужденностью прижалась к его плечу. И хотя Армену была приятна эта близость ее дыхания и тела, он целиком погрузился в рисунки. И по мере того как он поочередно их разглядывал, его удивление росло. На всех без исключения рисунках было изображено одно и то же, в тех же пропорциях и в том же порядке, точно они были копией, снятой с одного оригинала: в самом центре листка – выведенный не циркулем, а рукой на удивление безукоризненный круг, а за пределами круга – какие-то черточки, на первый взгляд казавшиеся буквами незнакомого языка; но, вглядевшись, Армен обнаружил, что это всего лишь ничего не значащие ломаные линии, которые, однако, с поразительной точностью повторялись на всех рисунках, между тем как сам круг был абсолютно пустой…
Некоторое время Армен не мог оторвать взгляда от рисунков, потом, точно очнувшись, повернулся к Саре, которая пристально смотрела на него, затаив дыхание.
– К сожалению, ничего сказать не могу… – медленно произнес он. – Миша ужасно сосредоточен, погружен в себя…
Перед ним опять мелькнуло отраженное в зеркале грустное лицо мальчика, и его охватило странное чувство, он вдруг подумал, что этот без конца повторяющийся рисунок, быть может, символизирует смерть: Миша изобразил собственную смерть…
– Когда он нарисовал свой последний рисунок?
– Кажется, в день, когда его отвезли в больницу. – Сара выпрямилась. – Да, именно в тот день… – Она обошла стол, снова уселась на кровати и неожиданно смешалась.
– А почему его вообще поместили в больницу?
Сара чуть побледнела. Она легла поперек кровати, откинувшись головой к стене. Ноги ее при этом почти полностью открылись, из-под платья выглянул даже кусочек красной комбинации. Сара замерла, не отрывая глаз от Армена. Она знала, что он видит запретные части ее тела, но это как будто не только не смущало ее, но втайне радовало. И у него мелькнула мысль, что Сара именно та, кому принадлежит это красивое тело…
– Вина нальешь? – спросила она с каким-то вызовом в голосе, и этот вопрос прозвучал почти как приказ.
Армен наполнил и протянул ей бокал. Сара приняла его, не меняя позы, вначале осторожно поднесла его к губам, потом с нервной решительностью осушила. Капля вина повисла в уголке ее губ, она попробовала достать ее языком, но не смогла и капля, дрогнув, скатилась к подбородку и оттуда упала на грудь. Сара плотоядно облизнула губы, но