Всё время правый уклон, того и гляди, перевернёшься. Когда человек в люльке сидит – оно надёжнее получается. Противовес, понимаешь? Обратно повезу – пожалуйста. А туда никак. А чё, сидеть неудобно?
– Да. Довольно неудобно, – смущённо признался Костя.
Дядя Тёма подумал немного, а потом решительно вытащил из коляски (из боково-го прицепа, – вспомнил наконец Костя технически безукоризненное наименование) си-денье, оставив только спинку. Сдвинул на его место ящик с инструментами, покрыл сверху рулоном клеёнки и предложил:
– Ну-ка, пробуй.
– Вроде лучше, – не совсем уверенно сказал Костя, надеясь, что его двусмыслен-ные обертоны обратят жесткое дяди Тёмино сердце в сторону смягчения.
– Ну, раз получше, значит поехали!
…Дорога впрямь оказалась никудышной. Кроме бокового наклона, она имела также множество ухабов и огромных луж в затенённых местах, окружённых густой гря-зью, похожей на пластилин. Кое-где торчали из дороги вершины здоровущих камней, тела которых уходили глубоко в грунт, и вообще… Но дядя Тёма, следует признать, вел «Ижа» мастерски. Они даже ни разу не забуксовали, хоть и казалось время от времени: вот здесь-то мы точно засядем. Накрепко. Как это: «В грязи у Олега застряла телега. Си-деть здесь Олегу до самого снегу…»
Дураки и дороги, да.
Дважды они останавливались.
Первый раз – на выезде из посёлка. Перед тем, как пойти круто в гору, дорога проходила по хребту длиннющей плотины, отделяющей поселок от красивого спокойно-го пруда. Склон плотины, обращённый к посёлку, был высок, крут, густо зарос куриной слепотой и мать-и-мачехой. Противоположный – отлог и выложен бетонными плитами, уходящими в воду. На плитах кое-где располагались загорающие, а кое-где лежали опро-кинутые кверху днищем лодки.
Возле одной и притормозил дядя Тёма. (Возле одной из лодок или одной из заго-рающих, было не совсем ясно.) Пока он делал вид, что проверяет, насколько плотно за-конопачены лодочные швы, на самом деле косясь на аппетитную тётечку, что развали-лась под солнышком невдалеке, Костя, посчитавший женщину староватой, хоть и заслу-живающей комплиментов за приличную фигуру, восторженно осматривался по сторо-нам.
С плотины открывался вид как на Петуховку, так и на сопутствующие пейзажи. Деревня (которую местные жители гордо именовали посёлком, аргументируя наличием заводика-задохлика и ещё чего-то промышленного, столь же не впечатляющего разма-хом, но однако не аграрного, нет – индустриального!) сплошь утопала в зелени. Лишь кое-где сквозь кроны проглядывали крыши и стены двух– и трехэтажных строений. Справа деревня граничила с узенькой речушкой. В речке женщины полоскали бельё, плавали утки. За рекой сразу вздымалась лесистая гора.
Вообще, горы окружали Петуховку со всех сторон. На левую с переменным успе-хом пытались вскарабкаться просторные огороды, обнесённые дощатыми заборами. На-встречу огородам сползало кладбище. Деревьев на нем было не меньше, чем могил. Кос-тя помнил, как родители гордились древностью