не привык выслушивать от подчинённых отказы выполнять его распоряжения, поэтому когда зам по тылу полковник Нобелев заикнулся о риске предстоящей охоты, генерал просто посоветовал ему написать заявление об увольнении по собственному желанию, тем более что полковнику исполнилось пятьдесят пять, и он мог уйти со службы по выслуге лет.
Охлину Геннадию Фофановичу тоже близился срок выслуги, поскольку ему было уже пятьдесят четыре года. Но он служил не в спецназе МВД, где требовался молодой задор, креативность, инициатива и реакция. Охлин возглавлял хозяйственное управление полиции Сыктывкара и считал себя даже большим начальником, чем глава губернского отделения МВД генерал Скорчак. И по праву: ему было доступно всё, так как от его подписи на документах зависело материально-техническое снабжение полиции края, и он мог себе позволить любую оценку действий любого органа власти, будь то полиция или администрация области. А уж что касалось собственных пристрастий и желаний, тут Охлин вообще не желал полагаться на чьи-то оценки и предупреждения. Проработав в милиции больше двадцати пяти лет и в полиции девять, он считал, что ему разрешено всё, в том числе и охота на крупного зверя, к чему он имел большую тягу.
Правда, охотился он специфически, с вертолёта, но считал этот способ охоты вполне естественным, и даже недавние судебные процессы над такими же «воздушными стрелками» не подвигли его на соблюдение законов. Геннадий Фофанович Охлин, генерал МВД, начальник ХОЗУ Сыктывкарского ОВД, сам был законом.
Зам увещевал начальника недолго, споро уволился, и Охлин дал задание начальнику службы охраны ХОЗУ капитану Еремееву подготовить на субботу вылет в Печоро-Илычский заповедник, где у него была своя охотничья заимка и егеря всегда ждали высокого гостя.
– Предлагаю полететь в другое место, – сказал Еремеев, маленького роста, черноусый, юркий, подвижный.
– Не понял. – Охлин, громадный, выпуклый со всех сторон, похожий на располневшего борца, поднял на капитана глаза.
– В заповеднике сейчас копается какая-то экологическая комиссия, а на лося охота запрещена.
– Везде запрещена. Ну и что?
– Есть местечко, где нас никто не потревожит.
– Что за местечко?
– Я родом из Синдора, там рядом, в десяти километрах, на берегу озерца Глухое, есть хутор Синдор, несколько дворов, а зверья вокруг – немерено!
– Синдор? Там же недалеко лагерь.
– Усть-Вымлаг, восемнадцатое отделение, ликвидирован в конце девяностых. Природа сказочная, не пожалеете.
– Охотничий домик? Пансионат?
– Нету ни домика, ни пансионата, но мы устроимся там по-царски, гарантирую.
Охлин подумал.
– Собирай команду. Полетим в субботу утром.
– Лучше в пятницу вечером, я всё подготовлю.
Так генерал и оказался в пятницу, двадцать восьмого июня, на борту вертолёта «Ка-226», вмещавшего шесть-семь пассажиров. Вместе с ним в кабину влезли трое сопровождавших: капитан Еремеев и два телохранителя генерала, сержанты Петро и Вован, похожие друг на друга как два простых карандаша.
В начале шестого вертолёт взлетел с площадки рядом с