Потом с довольным восклицанием протянул руку к самому льду. Казалось, что ему не дотянуться. Тогда переводчик с размаху заколотил два или три крюка в трещину, показавшуюся ему надежной, сделал из веревки несколько восьмерок вокруг металлических штырей. И прыгнул.
Все это время я стоял, слегка приоткрыв рот, и тысяча возмущенных, предостерегающий, дружеских и отеческих советов, из которых главным был «Брось, не дури!», теснились у меня в горле. Но у меня хватило ума не подавать их человеку, болтающемуся на тонкой веревке, которая при случае должна охранять его от падения с тридцати – или пятидесяти, как повезет – метровой высоты.
Когда он прыгнул, раздался резкий скрежет, веревка скользнула по крючьям, натянулась, но не порвалась. Падая вдоль стены, студент успел вцепиться в какие‑то ошметья, защемленные в скале метрах в пятнадцати надо мной. Раздался треск рвущейся ткани, но это была не веревка, потому что она опять выдержала и качнула Владика, как маятник, сначала над пропастью, где лежал голландец, а потом обратно, на уступ, где стоял я. И тогда Владик отпустил веревку, и мягко, в кувырке, упал на снег.
Я подбежал к нему, на бегу вспоминая приемы оказания первой помощи. Владик поднялся сам, и прежде всего отряхнулся от снега. Потом протянул мне грязную, засаленную тряпицу и выжидательно протянул руку. Я понял и отдал ему этот треклятый ноутбук.
– Обычное взрывное устройство, – пробормотал Владик, тревожно вглядываясь в монитор – загорится ли, – управляемое по радио. Вот проволока витая, это антенна. Сама адская машина конечно не сохранилась, я думают так граммов на двести эквивалента рвануло. Конечно лед треснул, и смахнул снегоход.
Ноутбук включился, и брякнул на экран табличку – «батарея почти разряжена».
– Ничего, нам хватит, – сказал Владик и в два щелчка добился надписи – «подождите соединения со всемирной паутиной». – Вы конечно, узнали тряпочку, Алишер Эдгарович?
Я призвал на помощь все умения, почерпнутые от великого тезки моего уважаемого отца. Тряпочка была отменно грязная, засаленная и пахла немытым человеческим телом.
– Тогда посмотрите сюда, – сказал студент, и указал на монитор. Сперва я ничего не понял. Радостно улыбающийся китаец в галстуке и сорочке обнимал за шею какое‑то животное, а кругом мигали знаки доллара и евро, как обычно бывает на сайтах, которые только прикидываются, что хотят сообщить вам информацию, а на деле хотят получить с вас деньги.
– К сожалению человек в наши дни неотделим от того, что на него надето, – с какой‑то грустью сказал переводчик моей экспедиции. Попробуйте представить этого жизнерадостного бизнесмена, когда от него пахнет не дезодорантом и кремом для бритья. Когда ему холодно. И когда мул, которого он сейчас обнимает, принадлежит и не ему вовсе, а заезжему голландскому фермеру, у которого мулы генномодифицированные в Швейцарии. Они, разумеется, и лучше, и красивше, а голандцу только и требуется, что захватить рынки к югу от реки Хуанхэ. Тут поневоле и духов реки вспомнишь, и медитацию в снегу