в новеньком френче и до неприличности обворожительная юная девица. С букетом на коленях, в небрежно повязанном на рыжие волосы шелковом шарфе. Глаза у красотки были потрясающе огромные, шалые. Мимолетно улыбнулась Герману, шевельнула плечиком, полускрытым кружевами.
«Паккард» умчался. Кучер ворчал на заволновавшуюся лошадь. Герман мрачно размышлял о том, почему некоторые люди обречены пожизненно сопровождать или скучнейшие деловые бумаги, или престарелых монашек с сиротами. Впрочем, прелестных фей с пугающе-безумными глазами господин Земляков-Голутвин ужасно боялся с раннего детства.
Глава 4
Было бы интересно выяснить, не следует ли такие решения исключать из рассмотрения на основе физических соображений.
Эх, яблочко, Ты мое спелое. Вот барышня идет — Кожа белая. Кожа белая, Да шуба ценная. Если дашь мне чего, Будешь целая.
Короткое мерцание – и из ничего появились две фигуры.
Земная твердь знакомо ударила по подошвам, Катя покачнулась и выпрямилась. Товарищ майор на ногах не удержался и сейчас поднимался с четверенек.
– Ни черта на приземление с парашютом не похоже.
– Так это вы все насчет сотни прыжков намекали, – со злорадством заметила Катя. – Вам виднее, я сразу сказала, что ни разу парашют не надевала.
– Ладно, будем знать, – Виктор Иванович отряхнул на коленях парусиновые брюки, оглядел пиджак, констатировал: – А смокинг ты мне все-таки подпортила.
– Нужно же было придержать, а то усвистели бы вы, товарищ майор, неизвестно в какую эпоху.
– Звания пора отставить. Насколько я понимаю, мы на месте. Самое время перейти на нелегально-интимное положение.
Катя хотела фыркнуть, но сдержалась. Вокруг пахло ладаном и воском. Над головой простиралась роспись громадных куполов. За спиной белел высоченный иконостас.
– Каррарский мрамор, – майор кивнул на иконостас. – Я на экскурсии запомнил. Красота неописуемая. Ну, поблагодарим господа нашего за благополучное прибытие да и побредем потихоньку, – Виктор Иванович размашисто перекрестился на иконостас.
Катя поправила платок на голове. Подошли к огромным дверям. Виктор Иванович деликатно постучал по массивному засову, – акустика в храме была прекрасная. На стук откуда-то из-за угла вынырнул недоумевающий служка.
– Милейший, ты бы нас с барышней выпустил, – ласково сказал Виктор Иванович. – Увлеклись мы молитвой, уж извини, братец. Благолепно здесь, словами не описать.
– А вы… – изумленно начал служка.
– Понимаю, от трапезы оторвал, – понимающе закивал Виктор Иванович. – Ты дверь замкни и иди себе, иди…
Катя и майор вышли на солнечный свет. За спиной изумленно покачивающий головой служка затворил тяжелую дверь.
– Нужно