она придает особое значение.
Боярыни последовали за царевной. Остановились ненадолго перед Красным крыльцом, когда государыня изволила передохнуть. Преодолевая ступеньку за ступенькой, взобрались на самый верх, сбившись гуртом перед высокими дверями.
Повернувшись к мамкам, царевна произнесла:
– Вот что, боярыни… Мне с князем потолковать нужно. Подождите меня в сенях.
Стража, потеснившись, распахнула двери, и Софья Алексеевна величаво перекатила тучное тело в боярские покои.
– Присаживайся, царевна, ведь не у порога же нам толковать.
Грузная, с одутловатым лицом, Софья Алексеевна походила на Петра разве что взглядом, столь же пронзительным и колючим. Под его тяжестью невольно хотелось бухнуться в ноги государыни. Крякнув, князь Ромодановский удержался от соблазна. Не по чину! В отсутствие Петра Алексеевича на земле русской он за хозяина!
Некоторое время они просто смотрели друг на друга, отмечая изменения во внешности, произошедшие со дня их последней встречи. За прошедший год они виделись только однажды, и князь с некоторым удивлением обнаружил, что Софья Алексеевна заметно располнела, а кожа на скулах слегка отвисла, состарив ее на несколько дополнительных лет. Да и сама царевна взирала на стольника с таким нескрываемым интересом, как если бы в его облике произошли изрядные перемены. Но князь Федор Юрьевич был уверен, что в действительности это не так. Лично для него прошедший год оказался весьма благоприятным. Если и вкралась в густую шевелюру пара седых волос, так это по недоразумению.
А потому взгляд царевны он принимал спокойно, с затаенным превосходством. Пора бы и слово молвить, а Софья Алексеевна все в гляделки играет. По сытому лицу Федора Юрьевича промелькнула лукавая улыбка: «Не пересмотришь, государыня!»
– И каково тебе? – наконец разомкнула уста царевна.
Низкий голос государыни под сводами палат приобрел мощь, заворожил.
– О чем ты, государыня? – спокойно отозвался князь Ромодановский.
– Каково тебе на Руси?.. В отсутствие государя?
Брови Федора Юрьевича негодующе изогнулись, переносицу, поросшую густыми черными волосами, резанула глубокая морщина – не с того следовало бы заводить разговор. Это не баловство – государево бремя на себя взваливать.
Подбоченился малость князь, выправил осанку и отвечал достойно, как и подобает хозяину:
– Видно, не нашлось лучшего, кому следовало бы царство оставить.
– Вон как ты заговорил, Федор Юрьевич, – покачала головой царевна. – Узнаю строптивый род Ромодановских. Вот потому выше стольников никто из вас не выбился. Вам бы голову склонить, когда надобно, а вы все норов свой стремитесь показать.
Князь Ромодановский только плечами повел: чего же отвечать на напраслину?
Не дождавшись ответа, Софья Алексеевна продолжала выговаривать столь же сурово:
– А царева сестра, стало быть, не в счет!
– Софья Алексеевна, не будем браниться. Не с меня спрос. Я себя на царство не ставил.