свое искреннее, ничуть не преувеличенное желание, не возникло. – Как-нибудь помучительнее. Но нельзя. ПОКА нельзя. Ты, Рау, это учитывай, если еще раз соберешься меня клириком называть. Не люблю я этого слова, когда оно меня обозначает. Что же по существу вопроса… Да, старейшина Яр Тиалу, говорящий от имени людей форта Эстах, мой брат, высший демон Ариох, действительно может помочь вам, заделав прокол в Хаос, если сможет прорваться через ограждающий ваш мир барьер. Разрушить же этот барьер возможно, только если он обретет здесь достаточное количество божественной энергии, порожденной молитвами искренне верящих в него и поклоняющихся ему разумных созданий. Я ответила на ваш вопрос? – преувеличенно вежливо поинтересовалась София.
Ей было нелегко. И без того обладавшая взрывным, чрезвычайно раздражительным характером, последнее время она и вовсе едва могла себя сдерживать. Ее буквально переполняла какая-то странная злая, темная энергия, порождавшая в ней дикую, чрезвычайно трудно сдерживаемую жажду убийств, насилия и разрушений. София просто боялась сама себя. Не понимая, что с ней такое происходит, она взяла себе за правило оценивать любое свое действие и побуждение и даже прекратила свою обычную практику рукоприкладства по отношению к любым раздражающим ее объектам.
Отказ от излюбленной «методики общения» дался ей весьма тяжело, однако это было вызвано насущной необходимостью. Несмотря на всю свою природную злобность, София вовсе не желала смерти никому из своих спутников и окружавших ее разумных. По крайней мере, не желала в те моменты, когда ее не распирал очередной приступ злобы. А рукоприкладство в ее исполнении нынче могло закончиться весьма трагически.
Основания для подобной осторожности у нее имелись весьма убедительные. Небольшое происшествие, случившееся на подходе к поселку, заставило ее очень тщательно следить за проявлениями своего характера. Когда София, в очередной раз пребывая в весьма раздраженном состоянии, чтобы хоть чуть-чуть сбавить градус накопившейся в ней злобы, от души врезала по немалых размеров дереву, невольно добавив в наносимый удар мизерную часть распиравшей ее энергии, случилось странное. Громкий звук, напоминающий тот, который издает, вспыхивая, разлитая лужица бензина, разнесся по пустоши, и легкий пепел осыпал ошарашенную девушку. На месте немалых размеров дерева после ее удара находилась лишь небольшая ямка с оплавленными невероятным жаром стекловидными краями.
После этого происшествия София стала очень тщательно следить за собой, изо всех сил сдерживаясь, когда на нее в очередной раз накатывал приступ дурного настроения, позволяя себе в качестве небольшой разрядки только и исключительно словесные выпады.
– Вполне. Благодарю вас, – вернул ее к реальности спокойный голос председателя Совета старейшин. – Что ж. Должен сказать, что Совет форта Эстах не может, попросту не имеет права принимать какое-либо решение по этому вопросу. Он касается всех людей[1], еще оставшихся в нашем мире, и потому