Петра Михайловича не один десяток лет. Никогда Черненко не стал бы брать у студента деньги.
– А склонять к интимной близости приглянувшуюся студентку? – срезала я тётку каверзным вопросом.
Опыт общения с самыми разными людьми подсказывал, что верный способ услышать правду – это застать собеседника врасплох. Поэтому я частенько применяла коварный приёмчик, ставя оппонента в тупик и добиваясь желаемого. Правда, иногда уловка не срабатывала, и на меня бросались с кулаками. Тогда приходилось вспоминать, что в школе я имела первый юношеский разряд по лёгкой атлетике, и прилагать все усилия, чтобы уйти от негодующих преследователей. Но в этот раз испытанный метод не дал осечки.
Женщина вздрогнула и сердито уточнила:
– Это вы про Лизу Исаеву?
– Допустим, – не стала спорить я.
Толстушка тут всех знает, и ей виднее, с кем был близок покойный профессор.
– Тут ещё надо разобраться, кто кого склонял, – многозначительно прищурилась сотрудница вуза. – Я в буфете своими глазами видела, как Исаева вешалась на шею Петру Михайловичу и целовала его. Может, конечно, у современных девиц так принято здороваться, но, на мой взгляд, Лиза явно заигрывала с профессором Черненко.
Наблюдая возмущение собеседницы и её праведный гнев, я сделала вывод: коллега убитого декана сама была неравнодушна к профессору и поэтому решила, что словам её целиком и полностью доверять нельзя.
– Если вопросов больше нет, разрешите мне вернуться к работе, – церемонно проговорила моя собеседница, поворачиваясь к компьютеру.
– Ещё минуту, – взмолилась я.
Нельзя же упускать возможность навести справки о деле двадцатилетней давности, раз уж представился случай поболтать со старожилкой университета!
– Вы случайно не помните такую Глаголеву? – спросила я уверенно и твёрдо, как будто и в самом деле имела представление, о чём веду речь. – В девяносто первом году она работала лаборанткой в университете. С Глаголевой связана неприятная история, коснувшаяся Петра Михайловича…
– Не помню, – отрезала та и с головой погрузилась в электронные таблицы.
Я вышла из деканата и побрела по коридору, перебирая в голове полученные сведения. Получается, что Гарика из университета никто не выгонял и взятку не вымогал, он продал машину и понёс деньги профессору. Возможно, дело тут вовсе не в отчислении, и Миносян пытался заплатить покойному за что-то другое. А может, профессор в самом деле не знал ни о каких деньгах, и Гарик затеял продажу машины только для того, чтобы показать друзьям, что и у него есть повод заявиться в дом к Черненко? Предположений в голове крутилось великое множество, и каждое из них имело право на существование.
До конца второй пары оставалось сорок минут, и я подумала, что было бы неплохо ознакомиться с печатными трудами покойного профессора. Бывает, что разгадка преступления кроется в работе убитого, хотя, похоже, это не тот случай. Пройдя до конца по коридору,