меня, – резко повернувшись к нему, с болью в голосе произнесла Мария, – он обманул меня, он… Я беременная.
При этих словах Иосиф застонал и закрыл лицо руками.
-Я знаю Иосиф, мне нет прощения. Прошу тебя только об одном: не беги сразу к моим родителям, не подымай сегодня шума. Пусть они узнают последними.
Иосиф отвернулся от Марии и долго стоял, что-то обдумывая. Марии даже показалось, что он забыл про неё. Наконец, он повернулся к ней и начал говорить:
-Знаешь, Мария, великий Гиллель сказал: *Не судите, да не судимы будете. Не судите своего ближнего, пока ты не в его положении.* Так вот, я не хочу тебя судить, на это есть Бог. Я никому не расскажу то, что ты мне поведала. Спасибо тебе за правду. Ты свободна, я отпускаю тебя(1). Я всем заявлю, что ты мне не нравишься. Главное, что ты останешься жить, а дальше – поступай как знаешь. Всё, Мария, иди домой.
Сказав это, он повернулся и зашагал в сторону своего дома…
– А где Мария? – спросила его мать, ожидавшая их.
– Нечего ей здесь делать. И вообще, забудь про неё, – сразил её Иосиф грубым ответом.
– Ты что это мелешь? – не поняла мать. – Уж не пьян ли? Да разве можно так говорить о своей невесте!
– Не невеста она мне больше, я отпустил её. Не нравится она мне, уродина, да и только.
– Да ты что, совсем спятил? – уже грозно сказала мать. – Перед соседями нас с отцом хочешь опозорить?
– Сейчас начнётся, – подумал Иосиф, но ошибся.
– Поругались, что ли? – вдруг поняв, в чём дело, заулыбалась мать. Не велика беда сынок: милые бранятся – только тешатся. Ничего. Помиритесь завтра.
– Нет, мама! Я передумал брать Марию в жёны. Понятно? И не приставай больше ко мне с разговорами о ней.
Первый раз в жизни Иосиф так грубо разговаривал с матерью. Она от удивления и обиды открыла рот и, поражённая поведением и словами Иосифа, не знала, что и сказать, а он, не став ждать её ответа и резко повернувшись, вышел из дома.
– Вот подожди, – услышал он растерянный голос матери, – сейчас придёт отец, он тебе передумает. Да как же я теперь в глаза людям смотреть буду?
1.Библия. Мф.1:19
Иосиф вернулся к заброшенному колодцу и долго, всю ночь просидел, думая о Марии.
– Это надо же быть таким животным, чтобы обмануть девушку,– гневно повторял он про себя. Какой же это подлец и мерзавец! Он представлял себе этого незнакомого ему урода, представлял, как зверски избивает его и бросает в этот колодец.
-А я-то чем лучше? – вдруг подумал он.– Почему я забыл, чему учил отец, а отца – Гиллель: *Повсюду, где нет человека, будь ты человеком*.
– А я – то что? – тут же оправдал он себя. – Разве я не отпустил её? Теперь она будет жить.
– Жить, говоришь? – тут же осадил он себя, – как же она будет жить после рождения ребёнка без мужа? С какой славой?
-А что я ещё могу?
-Можешь! Если ты человек, а не скотина. Если любишь Марию. …Любишь???
-Не знаю. Жалко её. И себя. Наверное, люблю, только не знаю за что.
-А разве можно любить за что-то? Если за