красивом месте: на небольших пригорках, сплошь устланных, как ковром, белым мхом, стояли редко, отсвечивая на солнце янтарной желтизной, стройные высокие корабельные сосны. Такого, по красоте, соснового бора я больше никогда не встречал, ну разве что в устье Онего. А какие там были грибы!..
Однажды, в начале сентября, когда на почве были уже первые утренники, отец взял меня с собой в лес. Было мне в ту пору лет десять.
Решив рабочие вопросы, он послал меня с корзиной вдоль болота по знакомым местам, сам же, взяв ружье, направился проверять капканы. Встретиться договорились через час на Раньковской горе.
Прошагав минут десять и ощутив, как от росы брюки намокли до колен, я достиг, наконец, первой своей полянки. Там, во мшистом треугольнике, между пожелтевшей березой и двумя елочками, меня всегда ждала удача. Вот и теперь большой белый гриб на высокой ножке стоял на виду вызывающе бесшабашно. Наверное, среди грибов, как и среди людей, тоже есть смельчаки, которые первыми поднимаются в атаку и, погибая, отводят опасность от других.
Срезав смельчака ножом, я внимательно огляделся, даже присел для лучшего обзора и увидел в траве еще два трусливо затаившихся боровичка.
Потом пошел глубже в лес. Попутно заглянул еще в два-три места: на кочках подсохшего болотца нашел белесые подберезовики. А в маленьких овражках, собрал волнушки. Их много, но они скрыты сухой листвой, поэтому искать их надо, ползая на коленях и разгребая руками душистые предосенние вороха с белыми мохеровыми нитями потревоженных грибниц.
Последнее заветное место грибных угодий – огромное поваленное обомшелое дерево, в эту пору обсыпанное мясистыми опятами. Однако в тот день мне не повезло: наполовину вросший в землю ствол покрыт бесчисленными ножками, оставшимися от срезанных шляпок. Но я горевал недолго, корзина почти полная, и можно идти на встречу к отцу.
До места встречи оставалось метров пятьдесят, я вдруг почувствовал, как «крутит» живот и, не долго думая, присел за ближайший кустик. Что было потом, я не могу восстановить в памяти до сих пор, спустя уже многие десятилетия…
Что-то огромное, серое, ударило меня по голове… От неожиданности я повалился на бок и закричал… «Чудище» продолжало налетать на меня со всех сторон… Я отбивался руками и ногами, орал во всю глотку…
Раздался выстрел… Все стихло…
– Ванек!.. (Так звал меня в детстве отец) Ты живой?.. Вылезай!.. – послышался взволнованный голос отца.
Плача от страха и досады, размазывая по щекам слезы и сопли, со спущенными штанами, я выполз из-под куста…
Отец смеялся навзрыд. Таким веселым я его, наверное, больше никогда не видел. В руках он держал огромного (или мне так показалось) убитого серого ястреба.
– Это он тебя за большую мышь принял и решил поохотиться, – улыбаясь, успокаивал отец, достав из кармана носовой платок и застегивая мне штаны.
Собрав грибы, вывалившиеся из опрокинутой