на свой опыт – один из них обожал Париж, а второй мечтал вернуться в объятия Нью-Йорка. Какой ужас, поделились мы с мужем. Как же нам повезло! Я сегодня поведу ребенка в музей! Я поведу двухлетку в парк! Au revoir! Bisous – целую!
Через год после нашего прибытия в Париж муж ушел с работы. Все ожидали, что мы соберем вещи, детей, береты и направимся домой. Mais non! Мы только начинали! Наконец-то мой французский стал довольно сносным. Я учила язык вместе с моими дочками, это был специфичный язык детских площадок, и хоть дети говорили без акцента, мой акцент был ужасен. Парижане все же были рады моим попыткам и были готовы поддержать разговор. Я попросила стилиста обрезать мне волосы и теперь носила девчачью стрижку пикси. Я начала обращать внимание на стиль, чего благодаря хиппи в нашей стране давно не делали. Я купила новую одежду для моего тела после беременности, и она подчеркивала мои округлости и делала меня более женственной. Соблазнительной.
Мой муж начал работать в проектах по консалтингу, а я – преподавать. У нас были сбережения, и мы бы использовали их все – все ради того, чтобы остаться в Париже. Новая любовь не проходила. Она даже становилась сильнее, ведь мы узнавали город все лучше и лучше и привыкали к парижским обычаям. Мы нашли самые хрустящие круассаны, идеальное бистро, любимый парк наших дочек, самый красивый маршрут для моей утренней пробежки, уютный джаз-клуб недалеко от дома, приятный маршрут прогулки вдоль Сены.
В начале нашего пребывания в Париже нас позвали на свадьбу. Мужчина пригласил меня на танец и, прижав меня к себе, прошептал на французском: «Я бы хотел заняться с тобой любовью». Теперь меня корежит, когда я вспоминаю, что я сделала потом. Я оборвала танец и рассказала об этом хостес.
– Он очень вежливо пытался вас соблазнить, – сказала она. – Можно было вежливо отказать. Или, если вы были заинтересованы, можно было сказать ему, что бы вы сделали с ним.
И так началось мое знакомство с правилами соблазнения.
Мы узнавали все больше правил. На ужине супруги никогда не сидели друг с другом. Предполагалось, что каждый сам должен был очаровать своего соседа по столу. Флирт витает в воздухе, а соблазнение – вокруг него. Это игра, в которую могут играть все. Разве это не весело?
Я сейчас представляю, как эти флиртующие французы и француженки пировали и наполняли друг друга сексуальной энергией, которую они потом приносили партнеру, домой. Но я не помню ощущения сексуальности, когда мы с мужем возвращались с вечеринок. Я помню, как я хотела не мужа, но мужчину постарше, который шептал мне в ухо грязные словечки на французском – un petite cours de français, ma cherie – во время ужина, или хитроглазого симпатичного мужчину в метро, который потянулся ко мне через сиденье и предложил мне пойти к нему домой.
В какой-то момент, примерно через четыре года нашей любви к Парижу, мы с мужем поняли, что наша собственная романтика как-то распалась. Мы не уделяли друг другу достаточно внимания, и мы препирались