дымком костра и скрывались меж верхушками сосен, плотно обступавших поляну по кругу.
Видно появление небесной царицы стало сигналом и самому Янусу, который выдохнув очередную порцию сизой дымки, начал свою историю:
– Однажды, когда Луна была особенно одинока, тени звёзд ожили и обрели форму. Форма заимела крылья. И из теней вышли совы. Первые птицы из птиц. Они стали надёжными стражами и вернейшими слугами небесной владычицы ночи.
Самая тёмная из сов стала их княжной, наречённая Чароит – чёрная сова, черней которой была только ночь. А самая светлая сова, чьё белоснежное оперение могло тягаться с белизной месяца, получила в дар от Луны имя Селенит. И судьбой определено было Селенит служить княжне и быть ей верной советчицей и единственным другом.
Так повелела Луна, впрочем, недолго довольствовавшаяся своими первородными созданиями. Тоска вновь овладела её непостоянной душой, и она создала иных летучих тварей, которые должны были радовать её и услаждать своим обществом. Но летучие мыши вовсе не собирались посвящать ночи Луне-матери, завистливые и эгоистичные, эти создания не могли простить совам, что те первыми стояли в родстве и были красивы, полны гордости и высокомерия в отношении младших сородичей.
В ту пору юности совы и впрямь возгордились, но не потому, что были первыми. Эти птицы, созданные лунной госпожой, одинаково любили день и ночь и не знали устали, покоряя небо с утра до заката и от вечерней зори до восхода солнца. Всё было любо им, всё в диковинку, всё они стремились постичь и узнать.
Чароит под зорким и верным направлением Селенит осваивала новые леса и равнины, луга и горы, степи и болотистые пустоши, всюду заселяя их совиным народцем. Скоро во всех уголках Терриуса не было такого места, где бы ни разносилось жизнерадостное совиное уханье. Довольна была чёрная княжна, счастлива её верная советчица – в благодати жил совиный народ.
Но не жилось спокойно летучим мышам. Зависть, чернее ночного неба, снедала их княжича Щуура. Вторые дети Луны обделены были, как красотой, так и способностью резвиться, подобно совам, в дневную пору. Досада на мать и злоба на собратьев, сильнее обезобразила мышей, загнав их глубоко в пещеры и подземелья, дабы не смущать мир своим уродством.
Не мог простить Щуур совам их красоты и того, что живут те в радости и не знают проклятия дневной немощи. Недоброе замыслил мышиный княжич: лишить сов их полноправного царства. Свергнуть пернатых выскочек и наказать за высокомерие.
Дружен был совиный народец, крепки связи детей ночи. И Щуур подослал самых хитрющих и пронырливых своих шпионов в совиный стан, где те принялись лукаво искажать правду, расшатывая веру в княжну Чароит и её белокрылую подругу.
– Почему, скажите доблестные, – вкрадчиво вопрошала одна мышь у семейки сов в лунную ночь, примостившись на ветке дерева, – отчего, ответьте, прекраснейшие, у вашей княжны только одна подруга-советчица?
– Неужели никто из вас, славнейшие, не достоин другом быть и советником