отказался ставить под ним свою подпись. Что, впрочем, положения не спасало.
– Ну что, сейчас отправим тебя в изолятор временного содержания, – сочувствующе сказал майор. – Следователь предъявит обвинение, выпишет путевку в следственный изолятор. А люди там суровые, и любовь у них к новеньким такая же суровая…
– Не надо меня пугать. Не страшно, – совсем не убедительно сказал Климкин.
– Страшно, страшно… Хочешь, разорву протокол?
– Ну не знаю я, кто такой Беломестов!
– Ты ведешь себя как баран. А что с баранами делают? Правильно, баранов режут… Ну так что, вспомнил, кто такой Беломестов?
– Нет.
– Ну, на нет и суда нет… Так, здесь пока побудь, а нам с ребятами поговорить надо. Мы сейчас.
Валевич увлек за собой оперов и вместе с ними вышел на улицу. Кирилл остался сидеть в пустом кабинете. Минут через десять появились участковые.
– А ты здесь что делаешь? – спросил один.
– Давай, парень, гуляй, – сказал второй, снимая с него наручники.
– В каком смысле гуляй?
– В смысле, своими делами занимайся. Никому ты не нужен. Все, свободен.
Валевич оставил на столе его документы, деньги, пистолет, а участковые позволили Кириллу забрать все это. Он вышел из участка, оглянулся. Нет нигде машины, на котором его доставили сюда. И Валевича с его свитой не видно. Уж не розыгрыш ли это был?
Глава 7
Вне всякого сомнения, каре ягненка с прованскими травами гораздо вкусней склизких макарон с мясом долгоносиков, которыми могли бы накормить Кирилла в камере предварительного заключения. Но в то же время, как ему казалось, в камере милицейского изолятора он чувствовал бы себя свободней, чем в обществе Авдеева.
Конференц-кабинет в офисе Аркадия Васильевича живо напоминал зал в небольшом, но очень дорогом ресторане, здесь даже невысокая эстрада была, правда, без музыкантов. И кухня очень хорошая. Каре замечательно приготовлено, и мясо, чувствуется, молодое. Ягненка на это блюдо забивают не старше трех месяцев, такого, который еще не знает другой пищи, кроме материнского молока. Потому мясо нежное и очень вкусное. Только кусок почему-то не хочет лезть в горло. Волнуется Кирилл.
– Ты извини, парень, но в нашей работе иначе нельзя. Откуда я знаю, насколько ты предан нашему делу? – с легкой насмешкой спросил Авдеев.
– Я предан.
Климкин и сам догадался, что его жестоко разыграли. Из участка он отправился за своей машиной, а там его ждал Беломестов. Он-то и подтвердил, что это была проверка на вшивость. А потом Кириллу позвонил сам Авдеев и пригласил к себе в офис на ужин.
– Не думаю, что ты предан нашему делу, – с сомнением покачал головой Аркадий Васильевич. – Нельзя быть преданным тому, о чем ты не знаешь. А ты пока только догадываешься, чем занимаются подконтрольные мне компании. Твой шеф занимается строительством, покойный Германов делал деньги на вывозе мусора, Шагаев… Чем занимался Шагаев?
– Я не знаю, – пожал плечами Кирилл. – Я не спрашивал.
– Но ты же спросил Беломестова, чем занимался Германов.
– Мне