на стене зашумели. На этот раз никто не испугался. Папы умирали часто, и ничего не менялось…
Что случилось с папой, Понс не знал. Но папа Павел III действительно умер через месяц, десятого ноября, после того как исчезла с ночного неба хвостатая звезда. «Чахоточный» тоже не пережил эту звезду. Его не стало через неделю после её исчезновения, когда она ушла куда-то в бездну бесконечности.
С того времени у Понса закралось подозрение, что в явлении хвостатой звезды что-то есть, поскольку она унесла с собой и папу, и «Чахоточного»… «Грешники!» – решил он… О том, что «Чахоточный» – грешник, он знал точно, так как тот не раз воровал вино из погреба, поскольку видел это собственными глазами… С папой было сложнее. О нём он ничего не знал, не знал – ворует тот или нет… Но про пап его и Рони просветил всё тот же «Чахоточный».
– В малолетстве, вот в таком же возрасте, как ты, я тоже остался сиротой, – показал «Чахоточный» на него, на Понса. – И попал я в приют августинского монастыря Святого Марка, в Италии. Там в то время настоятелем монастыря был Савонарола[3]!..
Он выразительно показал взглядом на пустую чарку.
И Рони налил ему вина. На этот раз вино своровал он из монастырского погреба для «Чахоточного», которого он и Понс поили по очереди.
«Чахоточный» выпил вино, протянул пустую чарку Рони, и тот наполнил её снова.
Отпив теперь всего пару глотков, он отставил чарку в сторону.
– Его потом сожгли на костре… – печальным голосом произнёс он, немощный, уже не способный даже на злость.
– За что?! – вырвалось у Рони…
Понс невольно дёрнулся от его крика, настроенный было внимательно слушать историю Савонаролы, еретика, о котором запрещал говорить старый аббат Арменгауд.
А «Чахоточный» стал рассказывать о проповедях Савонаролы, о его обличении папы Александра VI[4], ведущего неправедную жизнь. Его проповеди он слушал не раз, будучи ещё юнцом-послушником в том же монастыре Святого Марка.
Вспоминая Савонаролу, о котором по таким монастырям, как их, ходили всякие легенды, рассказывая им, монахам, о том, что слышал от самого Савонаролы, «Чахоточный» возбуждался сильнее, чем от крепкого вина…
Он глотнул ещё вина, под глазами у него пошли жёлтые круги.
– Казнили его, а через пять лет и сам папа Александр помер… Странно помер… Говорят, отравили… Тело раздулось, стало чёрное, безобразное… В Риме папу ненавидели… Гроб для него сделали узким, тесным. Говорят, столяры смастерили специально таким… А носильщики, положив тело в гроб, покрыли его стареньким покрывалом, затем вбили покойника кулаками в тесный гроб, помяли тиару[5]… Не было ни свечей, ни лампадки, никого из священников! И тех, своих-то, достал он здорово… Таков раб рабов божьих… Хи-хи! – хихикнул он. – Рим без святости… Это языческий город…
Он прерывисто задышал, остановился, и что-то отвратительно забулькало внутри у него…
Это, что говорил «Чахоточный», была ужасная ересь. Понс это понимал. Но от этого, от запретного,