приказал он севшим голосом, кивнув двум, все еще пребывающим в растерянности, монахам. Переглянувшись, они с осторожностью взяли Валери под руки и повели к помосту, где их уже заждался палач. Девушке помогли подняться по лестнице и поставили лицом к Бенуару. Палач ненадолго замешкался, разглядывая хрупкую девушку, пока та бесстрашно смотрела на него. Ее глаза не пугали его. В колдовство палач не верил. До этого дня…
– Я могу дать тебе яд и ты не почувствуешь боли, – проговорил он тихо. – Умрешь до того, как огонь доберётся до тебя.
– Благодарю за милосердие, – Валери удивленно взглянула в уродливое лицо Бенуара, в глазах которого видела нерешительность и тревогу. – Не бойся, выполняй свою работу, – сказала она.
Кивнув, Бенуар-мясник взял ее огромными ручищами за плечи и приподняв, словно тряпичную куклу, поставил на деревянный брусок, прижал спиной к широкому столбу. Она не вздрогнула, не дернулась, увидев толстую верёвку в его руках. Палач очень быстро, чтобы не растягивать ее мучения, привязал девушку к столбу. Закончив, он отступил назад и снова вопросительно взглянул в лицо Валери Мартель. Она едва заметно качнула головой, давая ему разрешение. Бенуар спустился с постамента и взял протянутый одним из монахов факел.
– Жги ведьму! Гори в аду! Шлюха Дьявола! Ведьма! – завопили возбужденные горожане и ринулись вперед, чуть не снеся преграду из стражников.
– Последнее слово? – повернувшись к инквизитору, спросил епископ. Лафонтен не взглянул на него, даже не услышал. Сжимая обеими руками распятие, он неотрывно смотрел на Валери Мартель. Грубая верёвка врезалась в ее шею, не позволяя поднять голову, распахнутыми глазами она отчаянно пыталась успеть захватить кусочек неба и скрывшегося за тучей солнца. Пальцы Лафонтена побелели от напряжения, крест впился в кожу ладони, оставляя кровоточащие раны. Он не заметил, как алые капли крови начали монотонно падать на белоснежные, широкие рукава его сутаны.
Тем временем, палач опустил горящий факел к заложенной под помостом соломе. Ему пришлось делать это трижды. Солома вспыхивала и гасла под порывами ледяного ветра. И только с четвертой попытки рыжие языки пламени побежали по дровам и, набрав силу, взвились вверх, сизый дым лизнул доски помоста.
Монахи начали неистово молиться о спасении души нераскаявшейся грешницы. Заворожённые разгорающимся пламенем, горожане притихли. Огонь поднялся выше, добравшись до ступней Валери Мартель и перебросился на подол ее рубашки. Ярко вспыхнул, языки пламени побежали вверх. Столб за ее спиной загорелся. Сизый дым окутал охваченную огнем неподвижную фигуру. Инквизитор пошатнулся, сильнее сжимая распятие обеими ладонями. В висках загрохотало, дыхание сбилось, перед глазами поплыл багровый туман….
– Господи милостивый, – изумленно выдохнул епископ и перекрестился. Костер полыхал вокруг ведьмы, но ее кожа не чернела, покрываясь волдырями, а оставалась девственно-белой и невредимой. Обнаженная нетронутая красота в клубах дыма и пламени.