представляя ее лицо в этот момент. Ее глаза. В груди заныло.
– Сразу видно, что ты сыщик… Случилось. Нужна твоя помощь.
– Что такое?
Она несколько секунд поколебалась, потом спросила:
– Можешь подъехать, Костя? Тут… В общем, не телефонный разговор…
В голосе звучали просительная интонация и тревога, что он вдруг откажет. А он не мог отказать.
Так Костас и очутился во всем этом дерьме. Всего-то перезвонил и задал вопрос:
– Где ты?
Впервые он увидел ее на свадьбе, которую играли, согласно обычаям рудиментарного в двадцать первом веке крестьянского уклада, во второй половине сентября.
Женился его товарищ, детская дружба с которым со временем эволюционировала в приятельские отношения без обязательств, но не забылась совсем. Было все как обычно: красивая оттюнингованная невеста в белом платье, в фате, со «свадебной» прической и не просто так намечающимся животом; катание по городу на лимузине; гости, следовавшие за новобрачными на арендованных микроавтобусах; шампанское на траве у Медного всадника; чоканье опущенной на леске рюмкой с клювом Чижика-Пыжика; пожилые родственники из провинции и нарядные друзья-подруги, оценивающе поглядывающие друг на друга.
На общем фоне выделялась свидетельница в алом платье чуть ниже колен, высокая, стройная и смешливая. Ее симпатичному лицу смутно, как-то очень неявно недоставало симметрии, а идущая врукопашную с вечерним дресс-кодом альтернативная стрижка платиновых волос с выбритыми висками казалась просто данью все тем же вековым традициям, согласно которым первой красавицей на свадьбе полагалось быть невесте. Троцкому так не казалось, о чем он чуть было не сообщил свидетельнице, оказавшись рядом с ней, пока наемный фотограф устраивал молодым сессию на Троемостье. Фоном к снимкам служил храм Спас-на-Крови, построенный на том месте, где народоволец Гриневицкий смертельно ранил императора Александра Второго. Костас, издалека наблюдавший за работой фотографа, подумал вслух:
– Все равно что в Париже фоткаться на фоне гильотины…
– Точно, – услышал он приятный женский голос. – Тоже вспомнила эту историю с бомбой.
Повернув голову, Костас увидел свидетельницу.
– Привет, – солнечно улыбнулась ему девушка.
– Привет, – Троцкий протянул ей руку. – Костас… Ну, то есть Костя.
Свидетельница перехватила пластиковый бокал с шампанским в левую руку, освободившейся правой церемонно ответила на рукопожатие.
– Инга, – представилась она.
Ее рука была мягкой и горячей, а средний палец украшал перстень с белым коровьим черепом из серебристого металла. Перехватив взгляд Троцкого, девушка пояснила:
– Я не сатанистка, не бойся. Просто украшение такое, в свое время в Киеве купила. «Macabre Gadgets», они очень любят использовать инфернальные мотивы.
– Ага… – Троцкий сделал вид, будто что-то понял в последней фразе. – Ты только им, – он кивнул на жениха с невестой, – не говори про гильотину.
– Конечно, – снова улыбнулась Инга. – А ты почему не