работавшие на СИС. Все трое искренне сочувствовали полякам, и всем им предстояло стать ключевыми контактами Кристины. Но на данный момент они просто пытались выбраться из Польши, влившись в то, что Уилкинсон описывал как «процессию пыльных машин, за рулем которых были в основном женщины, весь транспорт был забит вещами и бледными детьми с широко раскрытыми глазами, следившими из окон за происходящим вокруг» [28].
Никто из Британской миссии не забыл сцен, которым они стали свидетелями. «Немногочисленные машины были усеяны следами пуль, во многих крыши были закрыты матрасами в тщетной попытке защититься от немецких пикирующих бомбардировщиков», – писал Уилкинсон; а в противоположном направлении двигалась колонна лошадей, которых гнали на запад, в бой», там же были «жеребята, семенящие рядом с матерями» [29]. Габбинс чувствовал ожесточенную решимость стариков, женщин и детей, выламывающих камни из мостовой, чтобы строить баррикады, – типичный польский дух сопротивления. Уилкинсон видел крестьянку в платке, которая шла по полю с ведром, направляясь к кобыле с жеребенком, и это напомнило ему «картину Брейгеля, сцену давно забытого времени». А несколько минут спустя фермерский дом вспыхнул, и лошадь, и женщина лежали мертвые, «юбки ее взлетели и накрыли голову, бесстыдно обнажив ноги. Только жеребенок уцелел и спокойно щипал траву» [30]. Бегство продолжалось, британские офицеры избавлялись от формы, разрывали паспорта, Уилкинсон задавался вопросом о том, в чем состоит британское моральное превосходство. А затем они с Габбинсом использовали так называемые методы убеждения, чтобы договориться с ответственными за армейские грузовики, блокировавшие дорогу. В какой-то момент польский офицер прицелился в Уилкинсона из пистолета [31]. «Кто вы такие, чтобы отдавать приказы полякам? – кричал офицер. – Что вы делаете в Польше?» Прежде чем Уилкинсон успел ответить, машины снова пришли в движение, и офицер ушел вслед за ними, но его вопрос так и остался висеть в воздухе. Возвращаясь к своему автомобилю, Габбинс с горечью спросил: «И в самом деле – что мы здесь делаем? Какую помощь можем мы предоставить полякам?» [32].
Среди польских беженцев, пересекавших границу, были в то время и юные кузены Кристины – Ян и Анджей Скарбеки, они передвигались в опломбированном вагоне венгерского армейского эшелона, с ними была мать, а некоторое время и отец, хотя он вскоре настоял на том, чтобы присоединиться к польской армии во Франции. Лишь через несколько месяцев Кристина узнала, что они спаслись из оккупированной Польши[30]. Однако она встретила в Будапеште другого человека из детства – Анджея Коверского, теперь удалого лейтенанта.
Впервые Кристина познакомилась с Анджеем в Тшебнице, когда они оба были маленькими, затем возобновила знакомство в Закопане, там он купил у Ежи пару лыж. Холостяк и дамский угодник, Анджей стал высоким и крепким, с русыми волосами и ярко-голубыми глазами, он был улыбчив и очень обаятелен. Он любил хорошую еду, выпивку, разговоры