там находился ты, поверь мне… А это… – она достала из сумки почтальона, несколько бумажных фото, – секундой позже тот же ракурс, но старый пленочный фотоаппарат.
На черно белом фото, Василий заворожено смотрит куда-то вправо от сделавшего снимок.
– Ты за мной следила!?
– Если честно – да. – Любовь взяла его за обе руки, глядя по собачьи преданно в глаза, – и как мне показалось, преуспела в этом не одна.
– Кто еще?
– Странный… очень элегантно одетый человек, строгий деловой… – Любовь отвела глаза от Василия и посмотрела куда-то вдаль, – похож на призрака, но воплоти – живой…
– Как ты определила?
– Он меня коснулся, случайно… – Она вернулась из воспоминаний, влагой промочив глаза, – хотя наверное так смерть касается, приходя за бренным телом…
В глазах Василия застыл немой вопрос.
– …когда я маленькой бежала за отцом и матерью в панической толпе… в момент трагедии в метро, – Любовь вытерла слезу, уводя Василия в сторону к уличному кафе, – такое же касание я ощутила от человека оттолкнувшего меня в сторону от эсколатора. Я помню его взгляд, запах, шероховатость горячей кожи руки… ее отпечаток красный, с моей шеи и лица долго не сходил…
– Он что-то говорил?
– Просто сказал: «Еще не время отойди!», – Любовь, бросая сумку на стол, разместилась за ним же, ища глазами официанта, – он всех тогда забрал, когда лестничную ленту оборвал. Передо мной до сих пор матери лицо и ее ко мне протянутые руки, корящий взгляд отца… умоляющий остаться жить.
Василий взглянул на зажигалку с сигаретой в ее дрожащей от волнения руке.
– Я знаю, что ты борец с этой пагубной привычкой, но… – Ее упругая грудь приподнялась в жадной затяжке сигаретой, – прости, для меня это единственная отдушина…
Василий промолчал, ему было ненавистны не само курение и курильщики. Он огня боялся приближения, помня как болезненно восстановление после сожжения тела своего… Он не раз испытал и то и другое. Сказать больше он был противником курения и потому, что бумажная часть сигареты сгорала, как и впоследствии выкинутая и отсортированная в переработке упаковка – пачка из-под сигарет. Он радел только за ту бумагу, которая помогала людям или сохранялась, хотя бы на относительно долгий срок времени, являясь полезностью.
– Мне все равно… – Произнес задумчиво Василий, – это твое здоровье, в конце концов.
– Пассивно и твое. – Любовь выдохнула дым в сторону спешащих мимо прохожих.
– Мне разрушение этим не грозит. – Он взял один из бумажных снимков в руку, – Что еще?..
Любовь, пристально взглянув в его глаза поверх очков затем сквозь их стекла, ногтем указательного пальца выцарапала из пачки фотографий еще одну и подтолкнула ее к Василию.
– И что?..
Тем же ногтем цвета штормовой морской волны, она трижды стукнув указала на темное пятно за Василием.
– Ну… – пятно для человека с больным воображением могло показаться силуэтом с парой светлых глаз, призрачным, Василий по привычке отстранился