сколько тому, но соседская курица во двор залетела. А значит – семена обиды посеяны. Короче говоря, не миновать вражды. От выяснения отношений спасала власть. И администрация, и милиция. Полиция, то есть. «Брехать» друг с дружкой – не без этого. До мордобоя дело если и доходило, то крайне редко. От убийства удерживала угроза наказания. А после Вспышки – власти не стало. Деревенские вначале то и не поверили. Жили, как жили. Только без света и воды. Ну, этим то же особо не испугаешь. Вода есть в реке, в колодце. Дрова – в лесу. Терпимо. А вот когда стало ясно, что старый порядок исчез…Тогда-то старые обиды и вспомнились. Все споры и разногласия решались только силой. В Серпе, еще в начале января сосед избил соседа. Причина – серьезней и не придумаешь: три года назад Васька Горох – здоровый, наглый, но работящий в прошлом мужик посчитал, что его сосед Порохов – украл три мешка комбикорма. Муку эту, к слову, Васька и сам стащил со склада агрофирмы. Привез домой, сложил в бане. А через неделю, выйдя из очередного запоя, пересчитал. Трех мешков и не досчитался. Значит – сосед. Больше некому. Хотя Порохов и не держал скотину – не важно. Пропил, поди. Сам Порохов стерпел – не та весовая категория, чтобы тягаться с соседом «на кулачках». Утерся кровавыми «соплями», и ушел в дом. Чем еще больше распалил «мстителя». Еще с час Горох оскорблял, как мог соседа. Потом решил еще раз вытащить его из дома, чтобы потребовать теперь уже материальное возмещение. «С процентами». Жадность, говорят, не только князя Игоря сгубила. Но Васька об этом и не слыхивал. Потому и сунулся в дом соседа, уверенный в своей безнаказанности. А зря. Тихий Порохов просто встретил его в темных сенях. Топором. И не промазал. Баба Гороховская поначалу -то в крик. Народ исключительно быстро собрался. Как ни как, а зрелище. Да, только в избу никто не пошел. Оно надо? Каждый сам за себя! Наверное, потому коммунары и победили единоличников. Хотя и там особой сплоченностью не отличались. Сбились в кучу, чтобы наказать «буржуев». Да и отбиваться от других- сподручнее.
Потом то, что-то наладилось, «устаканилось», одним словом, хотя пить стали меньше, что самое удивительное. Самогон теперь перешел в разряд дорогого лекарства. И за его расходом следили строго. Уж поскольку все общее. Заведующего складом за перерасход трехсот грамм прилюдно выпороли. Пороли больше от обиды – «выжрал» гад в одно лицо и не поделился. Больше всего, конечно, возмущались мужики.
Но потом простили – все-таки, свой – понятный всем грех, а кто не без греха?
А вот Кулибина выпороли со злостью и от души. Чтобы помнил: нельзя на свои «сомнительные эксперименты» расходовать двадцать литров солярки. Топливо хранилось на коммунарском складе, как самый дорогостоящий продукт.
Фамилия «растратчика» была Прохоров. Но на деревне еще до Вспышки прилипло– Кулибин. Или Самоделкин. Кому как понравится. Володька не обижался. Его страстью и было что-то собирать, конструировать, мастерить. Даже кузницу соорудил в январе. Из чего попало, но сделал.
Соседние деревни, прослышав о том, стали предлагать заказы. А это