и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю.
Сходными переживаниями Пушкин наделил и двадцатидевятилетнего Онегина в восьмой главе. Зиму 1824/1825 гг.[44], не имея возможности видеть Татьяну, которую он теперь полюбил, Онегин проводит как затворник, в «молчаливом кабинете». Он тоже пересматривает свое прошлое и терзается сознанием того, что Татьяна, единственное светлое явление среди безобразия и пустоты прожитой им жизни, теперь утрачена для него навсегда:
…идит он врагов забвенных,
Клеветников, и трусов злых,
И рой изменниц молодых,
И круг товарищей презренных,
То сельский дом – и у окна
Сидит она…и всё она!..
Онегин в восьмой главе – обвиняемый, подсудимый. Его обвиняют читатели, сам он терзается сознанием своей вины (его преследует образ убитого Ленского), а потом выслушивает упреки Татьяны, причем не только заслуженные. Она обвиняет его в мелочном тщеславии и низких побуждениях для запоздало проснувшейся страсти:
…ачем у вас я на примете?
Не потому ль, что в высшем свете
Теперь являться я должна;
Что я богата и знатна,
Что муж в сраженьях изувечен,
Что нас за то ласкает двор?
Не потому ль, что мой позор
Теперь бы всеми был замечен
И мог бы в обществе принесть
Вам соблазнительную честь?
Здесь звучат обида, досада. Татьяна говорит их в запальчивости и сама знает, что не права. Под конец она смягчает свой «приговор» и куда справедливей оценивает Онегина:
Я знаю: в вашем сердце есть
И гордость и прямая честь.
В этой оценке – ключ к пониманию образа Онегина и привязанности автора к нему. Именно эти качества Татьяна угадала в нем еще при первой встрече, доверилась им, написала о них в письме («Но мне порукой ваша честь, / И смело ей себя вверяю… – глава 3), и не ошиблась.
Как бы ни был Онегин грешен и легкомыслен, он не тот человек, который способен расчетливо кого-то погубить или использовать в своих целях. Он любит представляться эгоистом и циником, но меньше всего думает о своих практических выгодах. Он не ведает забот корыстолюбца и приобретателя, не знает беспокойства и зависти честолюбца, желающего продвинуться по службе или занять положение в обществе, не стремится возвыситься над кем-то, не ищет власти и не глядит «в Наполеоны», как многие, для кого «двуногих тварей миллионы…орудие одно» (2, XIV). Возможно, от всех этих страстей его избавили лень, холодность и равнодушие, но тогда они не такие уж дурные свойства. По крайней мере, автор поначалу глядел на них снисходительней, чем на другие человеческие пороки: «Сноснее многих был Евгений… (2, XIV). Потом выяснится, что они не так уж безобидны, потому что именно из-за холодности и равнодушия Онегин оттолкнет влюбленную Татьяну и выйдет на дуэль с Ленским. Эти два поступка – худшее из всего, что сделал Онегин, но все-таки в них не было ни своекорыстного