дело твое, мой друг. Вот что, осмотрись пока тут. Спроси на кухне Виллена, он тебе все покажет. Что понадобится, скажи. Пошли со мной, мальчик, – он сжал пальцами плечо Эдина.
В той самой комнате снова горел камин, а к креслу Графа был придвинут шахматный столик.
– Подсаживайся, вон стул, – сказал Граф. – Мне так давно хотелось с тобой сыграть.
С тех пор, как Эдин научился у Димерезиуса правильно переставлять фигуры, они с Графом играли при каждой встрече. У фокусника Эдин, случалось, и выигрывал, последнее время чаще, чем раньше. У Графа пока ни разу.
Граф маленьким ключиком отомкнул выдвижной ящик под столешницей, там на черном бархате лежали шахматные фигуры. Резные костяные фигуры, а не крашеные деревянные. И такой красоты были эти шахматы, что у Эдина дух захватило. Не просто фигуры, а статуэтки людей, каждая непохожа на другие. И не белые и черные, а светлые, светло-костяного цвета, и темные, лишь слегка коричневые. Пока Граф вынимал и аккуратно ставил на столик фигурки, Эдин заметил одну и подвинул ближе. Она была из темной половины, женщина в дорогих одеждах и с волосами, убранными под шапочку, – явно знатная леди. Эдин смотрел, боясь отвести взгляд, не понимая, что это с ним, почему хочется смотреть еще и еще.
– Фигурка тебе кого-то напомнила? Может быть, мать? – голос старика дрогнул.
– Нет. Мама была совсем другая.
– Ты помнишь свою мать?..
– Да, мне ведь уже было пять лет, когда она умерла. Мама была тоже красивая, но другая. Ее звали Виолика.
– Виолика, значит. Маленький голубой цветочек, – вздохнул Граф. – Что же ты о ней помнишь?
– Ну… у нее были темные волосы, очень длинные, она пела мне на ночь, учила кататься на бочке… перебирать ногами, чтобы не падать. И показывать разные штуки на кольце и перекладине. Она сама все умела.
– Да. Вы, люди из цирка, большие ловкачи, потому что учитесь всему с детства, верно? А отца ты тоже помнишь?
– Его я и не знал никогда, – Эдин засмеялся. – Он, наверное, не из цирка. Знаете, говорят, что отец циркача или тоже циркач, или сам герцог! Ведь если я не знаю своего отца, то он запросто может быть каким-нибудь знатным человеком, правда?
О таком действительно говорили. Красивые циркачки нравились лордам и оставались в их замках, а хозяину цирка обычно доставался увесистый кошелек. Чаще всего эти женщины возвращались обратно. Отец Фано, например, был бароном из Южной Кандрии, так утверждала Мерисет, прежняя жена дядюшки Бика.
– Что ж, я бы не стал этого исключать, – с улыбкой согласился Граф. – Вот что, Эдин-удача. Ты ни разу не выигрывал у меня в шахматы. Я хочу, чтобы это случилось, и я знаю, насколько воодушевляет обещание награды. Какую награду ты хотел бы получить за свой выигрыш?
Эдин молчал.
– Не стесняйся. Просто скажи, чего бы тебе хотелось. Или желаешь подумать?
– Вот это, – Эдин протянул руку к фигурке шахматной королевы на столе.
Граф нахмурился и некоторое время молчал, Эдин уже опустил руку и покачал головой:
– Простите,