Обнимаю его и говорю:
– Ей сказочно повезет, если она станет твоей женой.
В этот момент по всей зале эхом разносится голос моей матери:
– Приветствую вас, уважаемые гости, на этом чудесном вечере! Сегодня мне хочется поздравить вас с открытием нашего нового реабилитационного центра для участников военных действий против мятежников. Мы все знаем, как тяжело им было держать оборону нашей федерации, как много они потеряли. Сегодня мы хотим посвятить этот вечер вам, доблестные и бравые солдаты армии Акрополя! Сегодняшние пожертвования для вас и ваших семей. После традиционной трапезы желающие смогут внести свой вклад в это благородное дело, а пока всем желаю приятного вечера. Прошу к столу.
Выслушав речь сенатора Стоук, люди раздаются аплодисментами. Их лица выглядят счастливыми, и я понимаю, насколько же моя мать хороший лидер. Пусть государством управляет Джонатан Нойр, однако истинный правитель живет внутри Элии Стоук. Сейчас она занимает место подле сюзерена и его жены, а я сама сажусь за стол рядом с Адрианом. Напротив нас – Кэти и Мари Стоунфайпфер, а также Эшли Гарнери. Они дружат семьями. Когда сюзерен Нойр встает, чтобы произнести напутствие и сказать пару слов в честь погибших на границе, двери зала распахиваются с громким стуком. Не успев обернуться, я уже слышу звонкое цоканье мужских каблуков по паркету.
– Прошу простить меня за опоздание, – звучит тягучий мужской голос. – Меня задержали важные министерские…дамы.
Парень усмехается, прикладывая руку к сердцу. На нем черный костюм с иголочки, черный галстук. На лбу легкая царапина, а глаза странного голубого оттенка, будто прозрачные, зрачки сильно расширены. Этот парень – Себастьян Нойр, сын сюзерена. И он невыносимый мерзавец, судя по слухам.
Себастьян лениво улыбается и присаживается на стул рядом с Эшли, прямо напротив меня. Меня удивляет такой поворот событий, потому что обычно он сидит с матерью. Но сегодня места для него там нет. Однако кажется будто его это совсем не волнует. Парень поправляет галстук, оттягивает его, словно тот его душит. Тягучие движения его рук и совершенно сумасшедшие зрачки заставляют меня подумать, что он под кайфом. Мое предположение вполне может оказаться правдой, так как всем в Акрополе известно, как «принц» любит развлекаться.
Я смотрю на Себастьяна со смесью отвращения и недоумения. Он ведь сын главного человека Акрополя. Как он может позволять себе такое? Его отец не говорит ни слова в его адрес, лишь смеряет сына тяжелым взглядом, а затем с притворной улыбкой произносит:
– Приятного аппетита, господа.
Ни тебе молитв, ни пожеланий. Очевидно, поведение сына заставило его разозлиться. Снова перевожу взгляд на Себастьяна. Он сидит расслабленно, оглядывает гостей. Его волосы немного взъерошены, да и весь его вид просто кричит о том, что он только что был с кем-то. Одна пуговица на рубашке не застегнута, а на шее я замечаю легкий засос. Пока я рассматриваю его, гости начинают ужинать и разговаривать о политике страны. Мне это не интересно, поэтому я просто опускаю взгляд в тарелку и принимаюсь