ни марева. От отчаяния Алекс опустился на колени и заплакал. В палату стремительно ворвались санитары. Трое больших мужчин в белых халатах, туго затянутых на поясах. Один с ходу ударил Александра шокером по голове. Алекс вырубился, и его опутали герметичной пленкой.
Алекс пришел в сознание в незнакомом кабинете без окон. Потолок был усеян выпуклыми диодными лампами. Глаза ослепило ярким светом. Алекс немного осмотрелся. Он был крепко пристегнут пластиковыми зажимами к стальному креслу сложной конструкции. Из кресла к оголенным рукам и шее Алекса тянулось множество проводов. Где-то сбоку раздались голоса. Двое ожесточенно спорили.
– Я тебе говорю, его надо передать полиции.
– Ничего, подождут, я ему вначале такую головоломку устрою. Полным дебилом станет на всю оставшуюся жизнь. А потом пусть сидит на нарах после тотальной тетротомии. Лежит, вернее.
– Но полиция приедет с минуты на минуту…
– И что?! Скажем, начали уже. Никто прерывать не будет, это ж стопроцентный летальный исход.
– Ну так начинай!
– И начну!
Два врача склонились над Алексом. В первом он узнал своего недавнего знакомого, любителя истории. Только теперь его лицо закрывали сплошные очки с желтыми стеклами. Его улыбка наконец-то выглядела естественной, приобретя садистский оттенок. Второй врач взял один из проводов, который заканчивался тонкой иглой, быстро нащупал вену и воткнул иглу в правую руку Алекса. Силуэты врачей стали постепенно таять. Сквозь дымку Алекс увидел, как оба врача обернулись к окну и по кусочкам стали исчезать в серых мерцающих облаках. Несколько пенистых сгустков медленно приблизились к Алексу и замерли. Они красиво переливались мраморными прожилками и бурлили внутри пузырьками с неведомой энергией. Алекс так и не понял, что это были за облака – войды или мираж, вызванный наркозом.
Директор
Я сидел в своем новом кабинете и бесцельно крутился на дешевом пластиковом стуле с колесиками. За окном высокое дерево, которое росло в узком дворике между зданиями, раскинуло голые скрюченные ветви, будто сведенные судорогой. Оно словно хотело расширить пространство вокруг себя. Листьев уже давно не было. Их унес промозглый ноябрьский ветер. Под его порывами на одной из верхних ветвей мелко вздрагивал одинокий черный чулок, запущенный на дерево неизвестно кем. Скорее всего жителем с верхних этажей. Я присмотрелся к чулку и попытался представить его бывшую владелицу. Это была женщина лет тридцати, немного раздавшаяся от продуктов быстрого приготовления, с грустно опущенными уголками губ и крашенной челкой. Она вернулась домой поздно вечером. Одна. Свидание с продавцом мебели вместо бабочек в животе вызвало тупую ноющую боль в районе вилочковой железы. Было тоскливо. Женщина сделала несколько глотков вина из запотевшей бутылки «Шардоне», которую заранее припасла в холодильнике, как раз для таких случаев. Потом она вышла на балкон. Ночная прохлада приятно освежала тело.