рыжеволосая шлюха сейчас с ним, кардиналом Родриго Борджиа! Да, их время – это время желаний и шлюх, которые спят с кем попало, а потом утверждают, что забеременели! У него уже было трое детей от трех разных женщин, и он признал себя их отцом… Три паскудные шлюхи, которые отдались ему, потому что он их захотел! Возможно, и эта рыжая благополучно родит и он даст ребенку свое имя – а потом избавится от нее. Зачем ему эта уже увядающая роза?
Он обернулся и понял, что она в свои немыслимые двадцать семь, когда женщины обычно уже не рожают, а лишь с завистью смотрят вслед тем, которые ослепительно молоды, юны и уже поэтому пробуждают желание ими обладать… в двадцать семь женщины могут нянчить собственных внуков, но она, эта Роза, бедра которой выглядят так, будто их не познали десятки или даже сотни мужчин, только лишь расцветает! Странная, непонятная, неразговорчивая, распутная, притягательная, высокомерная, лживая, корыстолюбивая, мерзкая сука! Чем она его взяла? Возможно, тем, что она просто его отражение?! Сука, ведьма!
– Это не мой ребенок, – грубо сказал он и скрестил руки на груди.
Она лишь засмеялась и вытерла пальцы о скатерть.
– Прикажи подать вина! – сказала она. – Теперь я хочу пить! И да, я поеду с тобой в Рим! Ты хочешь стать новым папой! – Она продолжала смеяться. – Ты – папой?! Ты – развратник, богохульник, убийца, гордец, мужеложец…
Он так резко толкнул ее обратно на постель, что она, мгновенно замолчав, лишь широко раскрыла глаза. Теперь он уже не ласкал ее – он насиловал ее, как пьяную подзаборную девку, как безродную кабацкую подавальщицу, как поденщицу с грязными ногами… Он оставлял страшные синие пятна от пальцев на ее мраморной коже – на ее теле, ало отсвечивающем на сосках, мочках, кончиках пальцев… Наконец он устал. Не насытился ею, потому что, оказывается, ею невозможно было насытиться! Он просто устал, выдохся, потому что эта ведьма выпила, высосала его до конца, до самого дна, опустошила его, но при этом явно хотела и жаждала еще и еще!
– Вина! – гаркнул он, приоткрыв дверь из своих покоев. – Эй, кто там! Вина, сладостей, фруктов!
Она полусидела, опершись о резной столбик кровати. На губах ее, вспухших, искусанных им почти в кровь, блуждала блаженная полуулыбка. И она все, все угадала! И что бы она еще сказала, не заткни он ей рот?! Но было довольно и того, что он услышал: развратник, богохульник, убийца, гордец, мужеложец… Все правда! И он гордился всем… всем, кроме последнего… но именно этому, тщательно скрываемому и спрятанному так глубоко, что не видит никто – никто, кроме нее, потому что от нее, оказывается, он ничего не может спрятать! Она читает его, как эти мнимые святоши читают свое писание. И этой некрасивой правде он будет обязан тем, что станет папой после своего родного дяди Альфонсо ди Борджиа! Который брал его, родного племянника, так же, как он сейчас – свою Розу! Женщину, носящую его ребенка! Или же это все-таки не его ребенок? А… какая разница! Вещи и люди – суть одни названия! Его дядя стал папой, потому что называл себя праведником. И он станет папой не потому, что