а когда ему это не удавалось, непроизвольно начинал терять терпение.
– Ну, хорошо, с другими понятно. Но от себя-то нечего скрывать? Предположим, что у тебя испортилось настроение. Ты можешь понять причину и быстренько себе настроение исправить?
– Понять причину могу. Исправить – не всегда, – всё так же терпеливо ответил Психолог.
– Ерунда какая-то. Если я знаю, например, как устроен телевизор, то я смогу его починить и тебе, и себе и… короче, любому. Посижу, поковыряюсь – и починю. Выходит, что ты… в смысле, вы, психологи… Ты не обижайся, Захар, но мне иногда кажется, что вся эта психология, все эти чувства, эмоции, глубокий и неизведанный внутренний мир – сплошная болтовня.
Психолог снова улыбнулся.
– Ты прав, Полуэкт. В большинстве случаев всё это – не более чем болтовня.
– Вот, – обрадовался Студент. – Я и говорю, что гуманитарии всё это сами и придумали. Только запутывают нормальных людей.
– А что, по-твоему, значит «нормальный»? – пряча улыбку, поинтересовался Психолог.
– Нормальный?.. – Студент задумался. – По-моему, это… Это обычный человек… Нет уж! Ты лучше сам мне это объясни! Ты ведь чему-то учишь своих студентов?
– Чему-то учу, – усмехнулся Психолог. – Чему-то я их учу, а чему-то сам учусь у них.
Психолог обычно старался избегать тем, связанных с его профессией и отвечал уклончиво. На днях он защитил кандидатскую, но тему своей диссертации упорно не разглашал, искусно увиливая от расспросов. Однако то, что задумал Программист, должно было подтолкнуть его приятеля поделиться своими знаниями. Он незаметно подкинул ему и Студенту тему для дискуссии, а сам вместе с Журналистом уселся за шахматы.
Студент не сдавался.
– Или возьмём, к примеру, духовность. В чём она измеряется? Или вот это странное выражение: «глубокий внутренний мир». В каких единицах измеряется его глубина? По-моему, то, что невозможно подсчитать и сравнить с каким-то эталоном, – бесполезный набор красивых и умных слов. Назови мне, в конце концов, человека, который мог бы служить эталоном нравственности. Я – точно нет. Может, это ты? А может, кто-то из них? – Студент тряхнул своим отросшим за лето хайром в сторону Программиста и Журналиста.
– Стесняюсь спросить, вы что, хотите пересчитать количество косточек у моей нравственности? Или вас интересует вес моей совести в граммах? Ковалёв, как тебе нравятся эти моралисты? – спросил Журналист, краем уха следивший за умным разговором. – Впрочем, не отвлекайся, думай.
– Я и думаю, – Программист давно уже мысленно выиграл эту партию и сейчас просчитывал, как бы похитрее заставить Журналиста сдаться. – Не бери в голову, Никитос, пусть философствуют.
– А философы не подерутся? – Журналист рассмеялся, представив спокойного, как удав, Психолога, который отбивается от петушиных наскоков юного студента-связиста.
Студент
Пол Ковалёв был поздним ребёнком в семье. Имя Полуэкт, в переводе с греческого