в музей, либо в МИ6, либо еще куда, но это уже будет не твоя головная боль. Не переживай, тебе ничего не угрожает: Скотланд-Ярд на страже безопасности граждан Англии! – последнее Олл произнес с дружеской улыбкой.
– Ладно, уговорил. Я думаю, что надо будет это отсюда все вывести. Я лучше сделаю себе тут комнатку, пока не знаю зачем, но это мне все тут не нужно точно.
– Давай, чтобы было удобнее, перейдем в библиотеку. Может быть, ты нальешь другу бокал виски, и я тебе почитаю, если ты не против.
– Хорошо, Олл. Как скажешь дружище.
Оливер взял папку и вышел в след за Бруком из тайной комнаты. Переместившись в другое кресло возле камина, Оливер вновь потребовал свой стакан виски. Ему хотелось, что бы и Брук выпил глоток, ему нужно было расслабиться. Выпив по глотку и поудобнее устроившись в креслах с широкими подголовниками, друзья были готовы приступить к делу. Оливер взял папку в руки и открыл ее. Его взору предстали исписанные от руки листы бумаги. Почерк был ровный и аккуратный, такой бывает только у очень педантичных людей, перфекционистов. Перевернув папку и открыв ее с обратной стороны Олл посмотрел на дату.
– Это письмо было составлено в сентябре 1991 года, похоже оно пролежало в столе больше 20 лет!
– Может, ему надо там еще лет 100 полежать?
– Да ладно тебе, расслабься и наслаждайся моим бархатным голосом! Тебе что, каждый день читают письма, которые ждали этого более двадцати лет? Вот меня лично распирает от любопытства.
С этими словами Оливер вновь открыл папку и начал читать текст с первого листа.
Глава 4
«Старкад»
«Меня зовут Эдвард Тёрнер, хотя на самом деле это не мое настоящее имя, его я раскрывать не хочу, так как не хочу, что бы мой род считали опозоренным или запятнанным кровью, а скорее залитым по самую макушку. Но даже не это имя стало моей второй кожей, там, где я работаю мне присвоено кодовое имя Старкад4. Сейчас мне 80 лет, пришло мое время для исповеди. Я не могу пойти к священнику и причаститься, так как вероятно это повлечет его гибель или он может усомниться в существовании Бога, если такой, как я, дожил до преклонного возраста и продолжает творить свое черное дело. Все, что изложу в письме, я мог бы тут же отнести в газеты или властям, попытаться собрать пресс-конференцию. Но я не буду этого делать. Потому что никто не опубликует это и не покажет по телевизору. Все центральные информационные каналы в Европе, Азии и США имеют одного не гласного хозяина, и только он узнает о моей попытке опубликовать информацию о деятельности Синдиката, будут уничтожены все, начиная с меня и заканчивая даже почтальоном и уборщицей, которая не дает редакции зарасти мусором.
Все началось в 1935 году. Я был молод, полон сил и не здорового оптимизма. Радовался жизни, прогрессу и новым возможностям. Именно в тот год для меня открылась одна из возможностей. Сейчас я понимаю, что мне надо было просто пройти мимо, не обернуться на оклик моего