в семье встал вопрос об обзаведении дачным участком, поневоле пришлось столкнуться с московской действительностью. Горожане, оказывается, по нескольку лет стояли в очереди в своих предприятиях для получения восьми или шести соток земли, расположенных на расстоянии до 100 км и больше от Москвы. Случайно узнал, что, оказывается, есть участки и по четыре сотки. Не хотелось в это верить, пока сам не убедился. Увидел это под Калугой, где земли – немерено. Как-то в выходной день был в той местности, где только что нарезали эти квадратики двадцать на двадцать метров, называемые садовыми участками, и люди приступили к их освоению. На каждом кусочке земли – небольшой домик и туалет, грядки, плодовые кусты и деревья. Была солнечная погода, и с небольшого бугорка была хорошо видна вся панорама – на нескольких гектарах трудились сотни людей, и большинство в одинаковой позе – согнувшись пополам. Грустно стало от созерцания этой картины.
Твердо решил: никаких дач или садовых домиков у нашей семьи не будет. Дом в деревне, и чтоб земли было столько, сколько нужно, и чтоб лес, водоем какой-нибудь и обязательно тишина – вот это и буду искать. Нашел сравнительно быстро: знакомый подсказал, что в деревне Мешково продается старенький рубленый дом. Все условия подошли, и быстро, не торгуясь и практически не глядя, приобрели этот дом за 1300 рублей. (В то время «Жигули» стоили примерно 6000 рублей.) Хозяева в доме давно не жили и были очень довольны, что продали его, ведь еще год-два и дом развалился бы и продавать тогда стало бы нечего. Директор местного совхоза своей властью отписал десять соток земли, пояснив, что больше дать не имеет право, а использовать можно гораздо больше – хоть пятьдесят.
В те годы человек мог иметь только одно место жительства: или государственную квартиру, или собственный дом, где гражданин и должен быть прописан. Люди исхитрялись и оформляли владения по-разному: через дарственные, через наследование. Обычно это проходило гладко, но случалось сталкиваться и с обманщиками. Встречались хозяева-прохиндеи: оформят бумаги, получат деньги, а через некоторое время передумают – отзовут дарственную или перепишут завещание на другого человека. Но к тому времени новый собственник мог уже хорошо вложиться в приобретенное имущество.
Зная о подобных «фокусах», решил твердо: никаких завещаний и дарственных, дом оформляю по купчей. В сельсовете немного попротестовали, но найти запрещающие документы не смогли. Да их, вероятно, и не существовало. Запрет был не юридический, а идеологический, соответствующий концепции, что буржуазные замашки граждан власть поощрять не должна. Оказалось, что в то время подобных случаев приобретения дома в Калужской области не было. И за это нарушение председатель районного исполкома впоследствии имел серьезные неприятности.
Вот так я стал владельцем дома и участка в этой деревне. Поскольку мы с женой работали, а двое детей учились – один в школе, другой – в институте, – то приезжали семьей в Мешково только в выходные дни и в отпуск. А это значит, что все хозяйство оставалось безнадзорным