не тянула Катерина на барыню.
Поначалу не хотел приходить к ней, ему проще было у себя дома, а то мало ли что, не хватало еще в анекдот вляпаться. Но Катюха уверила, что муж всегда звонит, когда домой собирается; с работы, от родителей, с дачи, откуда бы не возвращался. Всегда, обязательно. Говорит, во сколько будет. По-другому не бывает. Традиция такая, регламент. У него все в жизни по регламенту. И правда, неоднократно при Вадиме звонил, через час, мол, придет. За час ого-го сколько успеть можно.
Когда увидел старого приятеля, обвешанного сумарями как вьючный мул, сначала подумал, а сто̀ит ли окликать, раз тот его не заметил. Не виделись несколько лет. И дальше могли бы не встречаться. Но уж больно скучно было дома одному, и какого черта, почему бы не поболтать пару минут.
– Да ты знаешь, мы ту квартиру разменяли.
– И давно? – Вадим продолжал игру.
– Четыре года здесь гужуемся.
– Надо же, живем по разные стороны проспекта, как на разных берегах реки без моста. И не встречались ни разу.
Они стояли посреди широкого тротуара, перегретого, исходившего душным теплом, готового растаять, уплыть из-под ног, парились на солнце, не думая спрятаться в тень от автобусной остановки. Вадим, которому свет бил прямо в глаза, щурился, и Дима виделся ему точно таким же как при их последней встрече, бог знает сколько лет назад, вчерашним студентом, для взрослости отрастившим пшеничную щеточку усов. Самого себя он вдруг осознал старым, отжившим, будто время текло только для него, сквозь него. Текло, заносило илом скуки, тащило по камням, кружило, замыкая в бесконечную, повторяющуюся одинаковость бытия. А этот парень – раз, и выскочил из прошлого чертиком.
Вот сейчас Димка пойдет домой к своей Катюхе, будут они там разговаривать, может смеяться, роясь в матерчатой утробе сумок, или даже ругаться: Катюха найдет тему – мужа повоспитывать. А он потащится в свою пустую квартиру, будет от скуки красить потолок. А чего его красить-то, год назад ремонт делали. Нормально все и так.
Печаль.
И день стал тусклым, небо блеклым, а солнце превратилось в яичницу-глазунью, провисло желтком, того и гляди вытечет.
Он уже собирался распрощаться, бывай, дескать, друг, может, еще через четыре года опять увидимся, но тут Дима предложил:
– Слушай, а пошли к нам. Там Катя с Лолкой, ну Лолка с катиного курса, они шарлотку пекут. Пошли, посидим, боевую молодость вспомним, – ему вдруг показалось: здорово, что вот так вдруг нежданно-негаданно встретил Вадима.
За ним это водилось, вдруг с кондачка, неожиданно даже для самого себя пригласить кого-то в гости. Вот, бывало, позвонит Леха, одноклассник его, приятель по двору, по детству с разбитыми коленками, а Дима его к себе и позовет. «Да, ну ты приходи, приходи к нам. Да, меня, правда, дома не будет, я там это… Но Катенька дома… Приходи». И Катя, вырулив с кухни, из-за плеча: «С ума сошел? Сам на даче отсиживаться будешь, а я твоего Леху развлекать? С ним разговаривать-то о чем? Мне его байки, как кто-то не туда отвертку сунул и сгорел синим пламенем, одни