невольно расплывается в улыбке:
– Вы, ваша милость.
– Я, моя милость. И что мне делать? Я скажу вам, что могу предпринять. Отправить мастера Стивена в Рим – прощупать курию. Но он нужен мне здесь.
Вулси подмечает выражение его лица и смеется. Ох уж эти щенки-подчиненные! Недовольные родителями, которых дала им природа, они вечно грызутся меж собой – каждый хочет быть любимым сыном кардинала.
– Что бы вы ни думали о мастере Стивене, он отлично подкован в каноническом праве и замечательно умеет убеждать – разумеется, когда не пробует убедить вас. Я вам скажу… – Кардинал, не закончив фразы, подается вперед, подпирает руками львиную голову, которую уже сейчас венчала бы папская тиара, если бы на прошлых выборах нужным людям заплатили чуть больше. – Я умолял. Томас, я встал на колени и униженно пытался его разубедить. Ваше величество, говорил я, послушайте моего совета. Если вы хотите избавиться от жены, из этого ничего не выйдет, кроме крупных неприятностей и трат.
– А он что?
– Поднял палец. Строго. «Никогда, – сказал, – не называйте эту любезную даму моей женой, пока не докажете, что она мне и впрямь жена и может ею оставаться. До тех пор зовите ее моей сестрой, моей дорогой сестрой. Ибо она совершенно точно была супругой моего брата, прежде чем вступить со мной в некоего рода союз».
Из Вулси никогда не вытянешь и слова против короля.
– Государь… – Кардинал делает паузу, мысленно подыскивая слово. – Строго между нами, государь поздновато спохватился. О да, с самого начала не все считали диспенсацию законной. Год за годом королю нашептывали, что его брак греховен, а он не слушал, хотя, как я теперь понимаю, слышал. Однако король безмерно любил жену, и все сомнения подавлялись. – Кардинал кладет руку на стол, мягко и в то же время твердо. – Они подавлялись и подавлялись.
А теперь Генрих хочет, чтобы брак признали недействительным. Несуществовавшим.
– Восемнадцать лет, – продолжает кардинал, – король был во власти заблуждения. Он сказал духовнику, что должен исповедаться в грехе за восемнадцать лет.
Вулси ждет, что собеседник удивится, но тот лишь смотрит на кардинала. Очевидно, и тайна исповеди может быть нарушена по воле его милости.
– Значит, если вы пошлете мастера Стивена в Рим, – говорит он, – королевская причуда, если позволительно так выразиться…
Кардинал кивает: позволительно.
– …получит международную огласку?
– Мастер Стивен поедет неофициально. Скажем, за личным папским благословением.
– Вы не знаете Рима.
Вулси не может ему возразить. Кардинал никогда не ощущал того холодка на затылке, который заставляет тебя оглядываться через плечо, когда переходишь из золотистого света Тибра в густую тень. За упавшей колонной, за целомудренными руинами прячутся совратители: любовница епископа, племянник чьего-то племянника, богатый мерзавец с вкрадчивой речью на устах. Счастье, что он покинул этот город, не потеряв душу.
– Скажу совсем просто. Папские