все аппараты находятся офлайн.
Позже мне казалось, что все эти мелочи специально удивляли меня, будто готовя к ещё большему удивлению. Когда я включил свет, махнув рукой перед сенсорной панелью у двери, и когда другая панель, намного больше, появилась на другой стороне комнаты, я застыл. Я увидел объект исследования.
Даже не знаю, что меня больше удивило, – то, что она показалась мне ничем непримечательной, учитывая сложность её исследования (по словам Вышки), или то, что она смотрела будто бы прямо на меня.
Однако, естественно, последнее было невозможно. Проясню: та панель, на которой я её увидел, была своего рода «телевизором» (слово взято из человеческого орфографического словаря, автоматически приближенное значение для человеческих читателей).
Наши технологии позволяют следить за человеческой расой в их естественной среде благодаря таким телевизорам, невидимо для людей помещённый в их личное пространство.
Если вы человек, то, возможно, подумаете, что мы следим за вами с помощью камер, но нет. Личное пространство – это некая энергия, окружающая вас, а наш «телевизор» способен прицепиться к этой энергии с помощью заряженных, созданных нами микроскопических частиц.
Таким образом, исследуемые люди всегда под нашим наблюдением.
Но не буду нагонять скуку, как говорят люди.
Объект исследования просто не может увидеть наши «телевизоры» и не может сознательно понять, что за ним следят.
Поэтому я и удивился, естественно, по глупости и неготовности к увиденному, подумав, что мой объект исследования обнаружил этот телевизор и смотрит прямо в него.
Сглотнув, я взял себя в руки. Невозможно глупо! Я опять испугался людей.
Тряхнув головой, я прошёл вперёд, ближе к панели, и взглянул на объект. Это была представительница женского пола. Она всё ещё смотрела перед собой, будто бы на меня, своими странными ярко-голубыми глазами, и, не буду скрывать, от такого взгляда меня до сих пор немного мучала непонятная тревога.
– Балбес, – сказал я вслух, изобразив своего соседа Вин де Ойла, и старался успокоить себя звуком своего голоса.
Но в тишине лаборатории мой голос показался мне странным и неуместным. Я удивился тому, что до сих пор не смог сосредоточиться на исследовании.
Я смотрел прямо в глаза объекта и, наконец, понял, что бояться его бессмысленно. Почувствовав неизбежную власть, которую мы всегда чувствовали над людьми, изучая их, я достал свой блокнот.
«Женский пол. Глаза ярко-голубые».
Я снова присмотрелся к женщине и дописал:
«Пустые».
Это было странно, так как я обычно не использовал эпитеты к описанию внешности человека.
Но взгляд голубых глаз казался мне непривычно безжизненным и каким-то знакомым.
«Волосы чёрные. Цвет кожи – белый. Раса – европеоидная».
Мы записываем это исключительно для протокола и, скорее, для запоминания, если у нас много объектов исследования. Взглянув на слово «пустые»,