мясной кусок, причём таких не было на прилавке, как будто она только и занималась тем, что хранила особые кусочки для волшебных случаев. Да, каждая мелочь этого вечера говорила с ней особым языком и вела в нужном направлении. В груди щемило от страха, счастья, безудержной решимости и всепоглощающей страсти. Ей казалось, что окружающие видят её насквозь. Она докупила ещё маринованные грибы, томатную пасту, молоко и чёрный хлеб. А в её сумке было небольшое пластмассовое ведёрко свежих свойских яиц, купленных у соседки.
До предела возбужденная всем происходящим она двинулась по одной из главных улиц, несколько раз сворачивая на другие, названия которых не видела, так как они были слабо освещены. К его дому она пробиралась почти ощупью, пугаясь и одновременно радуясь темноте. По ошибке она зашла в чужой двор и позвонила, трепеща, но вдруг спохватилась и вовремя выскочила на дорогу. К счастью, никто не вышел, и она продолжала поиски. Наконец, увидела знакомое крыльцо. На звонок никто не вышел, и Ева устало опустилась на ступеньку у самой двери. Как она устала от своих переживаний. Трясущимися руками она стала набирать его номер, но Адам уже шёл к ней. Она сидела к нему спиной. Удивится ли он?
– Я работал весь день в мастерской, – сказал он, пропуская её в прихожую. – На нём была рабочая одежда и чёрная вязаная шапка, плотно облегающая его крупное лицо. Шапка не шла к нему. У него была немного странная форма головы: плоский крепкий затылок, а большую часть занимало лицо.
Он прямо и пристально взглянул на неё, будто видел впервые и готовился сфотографировать. Наверное, это был его привычный профессиональный взгляд фотографа, изучающий. Она же смотрела на него во все глаза, словно стояла у дверей рая, в ожидании, пропустят её или нет, готовая его поцеловать. Он почувствовал это и предупредил:
– Я грязный.
– Мы будем сейчас кушать, я буду готовить бигос, – сказала она.
Началось естественное движение, разряжающее атмосферу. По её просьбе он принёс из своих кладовых свежую и квашеную капусту, лук и морковь, забывая на ходу то, о чём она просила. Видимо тоже волновался. Они о чём-то говорили.
– Когда живёшь один, то не очень хочется заниматься едой, готовишь что попроще.
– Да, – согласился он и, подойдя сзади, положил ей руку на плечо, вполне по-дружески. Она не ответила на эту скромную ласку, словно и не заметила, хотя её всю трясло от любого его прикосновения. От этого мужчины исходил страшный магнетизм, как, впрочем, и от неё, и надо же было им таким встретиться.
Она резала замороженное мясо на мелкие кусочки. Он поглядывал и делал замечания, как будто был шеф-поваром. Это её удивляло. В нем сидели крепкий хозяин, от которого не ускользала ни одна мелочь, и мужчина, давно привыкший жить один и научившийся делать всю женскую работу, казавшийся поэтому немного занудой. Ева тоже замечала каждую мелочь. А то, что она хозяйничала на его кухне, здорово помогало ей скрывать волнение. – Очистки в мусорный пакет складывай, – говорил