импульсу, по-английски заговорил с ним Егоркин.
Офицер, улыбаясь, повернулся.
– Это касается одного русского, прибывшего этим рейсом…
Когда Ильич подошёл к пограничному контролю, с него уже не сводили пристальных глаз.
– Владимир Ильич?
– Да, это я, – Ленин шутливо взял под козырёк своей кепки и вальяжно протянул паспорт.
– А вам в визе отказано. Мы не можем позволить себе беспечность привечать русского террориста. Вы нас извините, пожалуйста…
– Что вы такое говорите, батенька! Какой же я террорист? Я всего лишь вождь мирового пролетариата!
– Поверьте, это нас беспокоит ничуть не меньше…
– А родом я с Неметчины, вот, извольте убедиться, – настаивал Ленин, доставая ещё один паспорт.
Ильич бравировал ещё несколько минут, но служба безопасности была неумолима. Егоркин видел, как вождя взяли под руки и отволокли к зоне вылета самолётов.
Да, не суждено им было встретиться. Может быть, и к лучшему… Надоели уже эти революционные разговоры. О пожарах, о поджогах, о погромах…
Максим покинул зону прилёта, подошёл к банкомату и достал пластиковую карточку. На неё поступали гонорары за неустанно переиздаваемый роман под неинтеллигентным названием «Твою ж мать».
«Сниму-ка я двести лир и поиграю на красное. Что я, в самом деле, прикипел к этому ничтожному зеро?» – неожиданно подумал он.
Писатель вставил карточку в щель банкомата, набрал пин-код (если кому интересно – 1905) и ввёл желаемую сумму. В щель выдачи наличных послушно поползли празднично разрисованные мальтийские лиры. На душе Максима стремительно теплело.
Чаевые
Михаэль рос в бедной семье. Воспитывала его матушка, а своего отца он никогда не видел. Жизнь на Мальте была суровой, рабочий класс пух от голода, добывать себе на хлеб с каждым днём становилось всё труднее. По совету матери парень окончил школу официантов и вскоре начал прислуживать в хорошем отеле.
Со временем он научился разбираться в постояльцах.
Один из них – пожилой немец – проживал постоянно. Клиент был необычным: помимо кружки баварского пива и порции сосисок ничего не заказывал, но всегда оставлял Михаэлю щедрые чаевые. Это были такие хорошие деньги, что через три месяца молодой человек смог купить себе новую одежду и расплатился с долгами, которые матери пришлось сделать в трудные годы.
Между ним и немцем не было сказано и двух слов вне заказа, но установились необыкновенно тёплые отношения. Постоялец смотрел на него неизменно ласковым взглядом и не забывал запускать руку в бездонную пропасть своего портмоне.
И вот однажды благодетель заболел. Михаэль сразу почувствовал неладное, не обнаружив его за столиком, когда настало время для вечерней кружки пива. Он поднялся в комнату немца, чтобы спросить, не угодно ли тому выпить пиво и съесть сосиски, не спускаясь в бар-ресторан.
Дверь была приоткрыта. Михаэль вошёл