восемнадцатизарядный СПС послужил еще одним свидетельством того, что на экране генерал ФСБ, а не отставной учитель русского языка и литературы; потом в кадре появилась рука в тонкой кожаной перчатке, сжимающая «стечкин» с длинным глушителем. Звука не было – пистолет просто слегка подпрыгнул, выбросив из затвора дымящуюся гильзу. Человек на ступеньках уронил портфель, ноги его подкосились, и, чтобы не упасть, он навалился грудью на перила, вцепившись в них обеими руками. Пистолет в его руке снова начал подниматься; «стечкин» зло дернулся три раза подряд, одну за другой выплевывая гильзы, генерал выронил оружие и медленно, неуклюже, вот именно по-стариковски, скатился вниз по лестнице.
Изображение запрыгало, заметалось из стороны в сторону; Чайник увидел, как рука в перчатке одну за другой поднимает с пола и выносит за пределы кадра стреляные гильзы. На экране, сменяя друг друга, мелькали выкрашенная масляной краской стена, перила и ступени лестницы, носки высоких армейских ботинок, убираемый за пазуху пистолет… Потом картинка стала статичной: выстланный уложенной в шахматном порядке светлой и темной метлахской плиткой пол лестничной площадки, а на нем – плавающее в луже собственной крови тело с черной дырой входного отверстия над переносицей.
Камера дала наезд, когда убийца наклонился над трупом и принялся шарить по карманам. Первым делом он отыскал и, развернув, подержал перед камерой служебное удостоверение убитого. Фотография соответствовала лежащему на полу с простреленной головой оригиналу, и написано в документе было именно то, что хотел прочесть Чайник – вернее сказать, заказчик, которого он в данный момент представлял.
Потом изображение снова затряслось и запрыгало, на экране замельтешили, уходя вниз, ступеньки, перила и стены: оставив труп лежать на площадке, киллер поднимался по лестнице. В кадре появилась декорированная имитирующим полированное красное дерево пластиком стальная дверь; рука в перчатке, вооруженная снятой с тела жертвы связкой ключей, поочередно отперла замки, повернула ручку и открыла дверь. Луч вмонтированного в корпус камеры светодиодного фонарика заскользил по стенам прихожей, выхватил из темноты дверную коробку, угол дивана, оклеенную дешевыми обоями стену, а на ней репродукцию «Девятого вала» Айвазовского в массивной золоченой раме. Снова появившаяся в кадре рука сдвинула ее в сторону, открыв дверцу потайного сейфа, и вдруг экран почернел – запись оборвалась.
– А дальше? – спросил Чайник.
– Даже у повара в привокзальной тошниловке есть свои секреты, – пояснил наемник. – Вам ведь важен не процесс, а результат, верно?
– Ну и где он?
– Пиастры, – снова напомнил киллер.
Демонстративно пожав плечами, Чайник извлек из-за пазухи и бросил на капот пухлый, увесистый конверт. Киллер взял его, заглянул под клапан, наугад выдернул из первой подвернувшейся под руку пачки купюру достоинством в сто евро, посмотрел на свет, кивнул и спрятал купюру в конверт, а конверт – в карман кожанки.
– Нормально, –