взгляды не представляли монолитного единства. Учитель Хайека Мизес был тогда типичным представителем старой гвардии классического либерализма. Сам Хайек, Милтон Фридман и Фриц Махлуп уже были неолибералами. Виктор Ойкен и Вильгельм Рёпке были немецкими ордолибералами и теоретиками социальной рыночной экономики. Бертран де Жувенель, Фрэнк Найт, Майкл Полани, Карл Поппер и Джордж Стиглер были либеральными социал-демократами. Морис Алле и Лайонел Роббинс представляли крайне левую ветвь либерализма. Между участниками существовали разногласия, например, по вопросам государственного контроля за денежно-кредитной политикой, роли религии, минимальной заработной платы и уровню обеспечения благосостояния, допустимому для свободной экономики. Некоторые участники, такие как Рёпке и Раппард, полагали, что либерализм должен был сдерживаться стремлением современного человека к безопасности. Мизес опасался, что такие уступки станут первым шагом на пути к рабству. Во время заседания, посвященного распределению доходов, некоторые участники высказывались в поддержку идеи прогрессивного подоходного налога, а Мизес возмущенно воскликнул: «Все вы – кучка социалистов!» [87]. Хотя участники не обязательно разделяли общую интерпретацию причин или последствий, однако, они видели опасности в расширении роли правительства, и, в первую очередь, в государстве благосостояния, во власти профсоюзов и монополий, а также в сохранявшейся угрозе и реальности инфляции.
Хайеку удалось направить дискуссии в конструктивное русло и завершить конференцию принятием Заявления о намерениях. Документ, принятый 8 апреля 1947 года, начинался пафосно: «Главные ценности цивилизации в опасности». Во многих странах «существенные условия сохранения человеческого достоинства и свободы уже исчезли», а в других они «находятся под постоянной угрозой». «Даже самое ценное достояние западного человека – свобода мысли и выражения находится под угрозой». В Заявлении указывалось, что «этому способствовало снижение веры в частную собственность и конкурентный рынок; ибо без децентрализованной власти и инициативы, связанной с этими институтами, трудно представить общество, в котором свобода может быть эффективно сохранена» [238].
Группа подчеркивала, что не намерена создавать ортодоксальное учение, учреждать или присоединяться к какой-либо политической партии или течениям, или вести пропаганду. Предполагалось сосредоточить усилия на изучении таких вопросов как: 1) «Переопределение функций государства для более четкого различия между тоталитарным и либеральным порядком». 2) «Методы восстановления верховенства права и обеспечения его развития таким образом, чтобы отдельные лица и группы не могли посягать на свободу других и частные права, что могло стать основой хищнической власти». 3) «Возможность установления минимальных стандартов средствами, не противоречащими инициативе и функционированию