выходить в эфир до получения сигнала «Пламя», что определял начало нашего участия в операции, как мы были уверены, в последней операции этой долгой и трудной войны, поэтому мы единственные, кто не принимал участия в организации начала движения. По одному с нами направлению к Нейсе двигаются войска разного рода и назначения: пехота со всем своим оружием на плечах, минометчики на открытых машинах, саперы, везущие на колесах целые мосты, кухни, тянущие за собой голубую ленточку дымки, машины полевого госпиталя с красными бросающимися в глаза крестами, нарисованными спереди, с боков и сверху. Особенно много проходило артиллерии: сотни орудий, начиная с 76 мм до таких, что требовался не один трактор-тягач, чтобы перемещать их. Движение идет в несколько рядов. Иногда два потока пересекаются. Иногда танкисты используют право первоочередного проезда, некоторые садятся на холодную землю и засыпают. Монотонно гудят моторы, взвывая на поворотах. Мелькают неясные в темноте силуэты деревьев на открытых местах. Остаются позади какие-то строения притаившиеся, таинственные, часто враждебные. В лесу, который почти беспрерывно темной стеной тянется с обеих сторон, идет затаенная жизнь: доносятся приглушенные голоса людей, рокот моторов, ржание коней. И движение, движение. Кажется, кто-то огромный ищет удобную позу для сна, но, натыкаясь на твердое, вновь принимается ворочаться.
Танки движутся медленно, как будто нащупывают дорогу перезванивающимися траками.
– Что, танкисты, и вы двинулись? – раздался голос из темноты, скрывающей говорящего. Сказано это, конечно, для того, чтобы показать нам, что тронулись не мы одни.
– Давайте, давайте! В Берлине встретимся! – голос оборвался. И снова бессловесная тишина окутывает лес, людей, танки.
Часам к двум вышли к месту сосредоточения. Расставив танки по обеим сторонам просеки, мы освободили ее для тех, кто следовал за нами. Заглушив моторы, танки растворились в темноте. Проезжающие мимо вряд ли могли догадаться, что под тихо качающимися ветвями сосен, застывших стройными рядами, затаилась армада из 45 танков, стольких же самоходных орудий разных калибров: противотанковых орудий, автомашин, груженных различным снаряжением и людьми. И все это ждет сигнала, чтобы обрушиться огнем, сталью, тяжестью брони, иногда и тяжестью собственного тела, на врага, бить его всеми возможными способами, не думая о том, что, может быть, в этой последней и не самой трудной битве погибнешь и ты.
Ясно было, что остановились не меньше чем на час: не закончено сосредоточение сил, артподготовка еще и не начиналась. Можно было бы и уснуть. Но на этот раз, может быть, впервые, умение солдата спать в любых условиях нам изменило. Собственно, никто и не пытался уснуть. Преддверие боя всегда возбуждает нервы. А этот бой, который должен был завершить войну, тем более.
Разбросав шинели и плащ-палатки, мы все улеглись у лобовой части танка. И только Петров, дежуривший на рации, не имел