указывает на «привычки порядочного человека». Неужели это он своими холеными руками обрезал груди девушкам, душил младенцев, что мы извлекали из колодцев Переяслава-Хмельницкого?
В белесых посаженных глубоко глазах не видно ничего, кроме страха.
Может, вот этот старичок, что медленно проходит от дома к скотному двору, издевался над пленными, которые работали у него в хозяйстве. По карточке, висящей в его комнате, где он не спускает добрых дедовских глаз с рассевшихся на ровно постриженной лужайке внуков, определить невозможно.
Это люди, вид которых говорит об их полной лояльности по отношению к нам. Больше того, многие немцы достаточно быстро усваивали наши требования, лозунги.
Как-то на формировке пригласил меня на рыбалку майор Крылов, начальник ОКР смерша, он часто беседовал с нами, радистами, и, по-моему, не без умысла. И вот, когда мы, собственно, не рыбачили, а наблюдали за медленно движущимися по зеркалу пруда плавниками карпов, он рассказал такой случай. Вчера к нему пришли девушки-немки, работающие у мельника. Они с чрезвычайным возмущением заявили, что он их бессовестным образом эксплуатирует, «буржуй недорезанный», и просили заставить его увеличить плату за труды.
– И откуда они узнали, что сейчас лучше всего обращаться именно ко мне? – добавил он, покачав головой и улыбнувшись про себя.
По мне-то, девушки правильно оценили ситуацию.
Глава 3
Конечно, каждый понимал, что не все будут брать Берлин, надписи обозначали не город, а всю Германию, где родился и жил немецкий фашизм.
Весь день бригада просеками в лесу, посаженном руками человека, отчего он казался парком, не уступая любому парку чистотой, двигалась к Шпрее. Если бы не пожарища, встречавшиеся на всем пути, то эта схожесть лесов с парками была бы еще большей.
В аккуратности и заботливости немцам не откажешь. Для скорости танкисты решили использовать шоссе, которое точно совпадало с направлением марша бригады. Но вместо убыстрения движения получилась неожиданная задержка. Головная танковая застава, выскочив к небольшому городку, нарвалась на засаду подошедших свежих немецких частей. Постепенно в бой втянулась вся бригада.
Двигались без задержки, и к вечеру оторвались от грохота боев, от режущего глаза дыма. Война осталась там, позади. Нас окружала мирная весенняя природа. Стояла неестественная тишина – урчание моторов не мешало услышать ее. Солнце, закончив дневной путь, упало за Шпрее в устремленные ему навстречу вершины сосен, последний раз окрасив на востоке клубы дыма в цвет кумача.
Раздалась команда сделать остановку. Спрыгиваем с пышущих жаром жалюз*.
Сумерки прикрыли лезущую в глаза симметрию посадов, и лес напоминал теперь наши милые, хотя и не очень ухоженные сосновые боры средней полосы. От, видимо, недалекой реки тянуло прохладой. Собираясь спать, чирикнула какая-то птичка: