ее любил, мне было совершенно все равно, если она уже не девушка. Настя в ответ затаила на него обиду – зачем ей было врать? Просто у нее оказалось вот такое устройство организма. В глубине души она сомневалась сама – что со мной не так?
От того, что ей не удалось создать семью, она не страдала совершенно. И никто в ее присутствии не смел упрекнуть ее или любую другую женщину в том, что «часики-то тикают». Сама она чувствовала себя вполне полноценной в своей личной и профессиональной жизни.
Дни и часы Настя проводила за книгами. В школе – чтобы хорошо сдать экзамены, за это ее прозвали зубрилой. Потом – в мединституте. Когда она первый раз попала в больницу для раковых больных и увидела обреченных детей, ее пронзила такая обжигающая боль сочувствия, что она даже испугалась этого и сразу потушила внутренний пожар вопросом «Как я могу спасти этих детей?» Так, к 34 годам она добилась должности главы онкологического отделения и стала на этом посту самой молодой женщиной. Она не успевала останавливаться на мысли «гордится этим или нет», она думала только о том, как помочь неизлечимо больным детям.
Настя знала, что каждое утро в больнице первым делом ее ждет известие о том, что кто-то умер. Но каждый раз эта новость была шоком, который она, старалась не показывать. Она стеснялась этого чувства. Иногда ей казалось, что уже устала его испытывать.
Трехкомнатную квартиру рядом с работой Настя заслужила. Очень талантливый и успешный врач. Трудолюбивый и сердечный. Маленькие пациенты ее любили и называли «мама-врач». Ей прозвище не нравилось, но даже мысленно она запрещала себе чувствовать это. Своих детей у нее не было.
– Женечка из девятой сегодня умер. Простите, пациент из 9-ой. – Виновато промямлила дежурная медсестра.
Настя тяжело вздохнула и еле сдержала подступивший комок в горле.
– Я на обход.
В коридоре ей встретился Андрей. Красивый женатый хирург из соседнего отделения, с которым они проводили время после работы вместе.
– Привет, – промурлыкал он.
– Ну не надо, слушай, у меня, во-первых, опять пациент умер. Мне тяжело, понимаешь.
– Все никак не привыкнешь?…
– И вообще, я тебе сказала, что встреч больше не будет. Я этого больше не хочу. Иначе жене твоей расскажу. – И она стремительно пошла дальше по коридору.
Вечером, когда все дела были закончены, Настя подошла к двери, на которой висела табличка «Психиатр – психотерапевт». Светлый кабинет с большим окном, детскими рисунками на стене, песочницей и игрушками в углу. Мягкие два кресла напротив друг друга, между которыми пустой журнальный столик.
– Светлана Ивановна, привет, – устало улыбнулась Настя.
Очень ухоженная врач, примерно такого же возраста, что и Настя, сидела за традиционным для приема столом, у которого стоял стул для пациента. На него Настя и села, не без интереса поглядывая в сторону желанного кресла.
– Привет, Анастасия Сергеевна. Что сегодня? – Не поднимая головы