выливались на вращающиеся лопасти барабана, и этими лопастями шлак вместе с водой выбрасывался на площадку. На этой площадке собиралась куча горячего, уже гранулированного шлака, оттуда она скреперной лебедкой выгребалась в дальний конец площадки. Почему-то никто не умел обращаться со скреперной лебедкой, и для удаления гранулированного шлака подальше от барабана использовали трактор-бульдозер. Работа бульдозериста была чрезвычайно тяжелой, так как шлак был горячим, и куча шлака парила остатками воды.
Цех литой дорожной брусчатки делался по технологии, взятой из Германии как репарация за убытки, нанесенные немцами Советскому Союзу. В Германии по этой технологии работали со шлаками меднорудного производства Мансфельдских медеплавильных заводов. Такой брусчаткой из шлаков меднорудного производства в городе Кёнигсберге к тому времени были вымощены все площади и некоторые улицы. Причем брусчатка на площадях была разноцветной, ею выкладывались узоры. Вот эту документацию, которая имелась по данной технологии, взяли мы, и был построен цех литой дорожной брусчатки в Челябинске. Надо сказать, что технология производства самих кубиков брусчатки, по-моему, была трехсотлетней давности, крайне примитивной, все делалось вручную. В лучшем случае с помощью отбойных молотков вскрывалась прибыльная часть залитого в ямы с пресс-формами доменного шлака.
Не каждый шлак подходил как для грануляции, так и для производства брусчатки. Подходил только так называемый кислый шлак. В цехе у меня был специальный человек для отбора в доменном цехе годного для производства брусчатки шлака. Производство заключалось в том, что в специальных ямах глубиной в полметра и размерами 4х4 метра выкладывались из металлических пластин ячейки высотой в один или два яруса. Яма с ячейками заливалась жидким доменным шлаком из большого 15- или 25-тонного шлакового ковша. Заливались эти ямы шлаком на тридцать сантиметров выше пресс-форм. Таким образом, на следующий день над пресс-формой был тридцатисантиметровый сплошной слой уже застывшего, как камень, шлака, который разбивался с помощью отбойных молотков, и из-под этого твердого слоя из пресс-форм вынимались кубики брусчатки с ребром 15 сантиметров. Шлак в ямах не всегда успевал остывать до комнатной температуры, а рабочие его уже взламывали. Работа эта чрезвычайно тяжелая, плюс жара летом – жаркое солнце и снизу жар от застывшего шлака. Однако же, платили людям хорошо.
Кроме этого в цехе должен был быть участок производства щебня из шлака, точнее, из тех кусков от верхнего тридцатисантиметрового слоя, который разбивался, чтобы достать кубики брусчатки. Этого участка не было. Я до техникума целый год работал диспетчером в автоколонне и умел распоряжаться людьми, но, конечно, как начальник цеха я был слабоват. У меня было два мастера – две женщины.
На нашем заводе столовой не было, поэтому обедать я ходил либо в столовую строителей