водой. Рабочие положили на затопленный пол так называемые трапы (доски на кирпичах) и по ним ходили, начиная от входа и вдоль рабочих мест слесарей. Однажды Штукалюк, заходя в мастерскую, схватился за дверную ручку и, пораженный электрическим током, упал. Оказалось, что кто-то из подчиненных ему рабочих к дверной ручке со стороны помещения подсоединил электрический провод. По-видимому, Штукалюк закричал, так как выскочили рабочие, подняли его и вызвали заводскую «скорую» (больница металлургического завода). Бригада «скорой» увезла в больницу пострадавшего, а там выяснили, что у него болезнь сердца. Слава богу, он не умер. По выходе из больницы он сразу же написал директору заявление об увольнении. Директор очень рад был его отпустить, несмотря на то что Штукалюк должен был работать на заводе практически еще три года. Директор был рад, что не нужно было проводить никакого разбирательства причин несчастного случая на производстве, которое могло грозить неприятностями не только преступникам, но и самому директору. Штукалюк уволился и уехал к себе домой в Украину.
Я познакомил свою маму с директором нашего завода. Рябицев предложил ей работать начальником планового отдела завода, так как эта должность была вакантной, и моя мама согласилась. Я не знаю, почему она это сделала, ведь она работала старшим бухгалтером в лесной промышленности, а здесь промышленность строительных материалов. Более того, она никогда не работала даже рядовым плановиком, а здесь она почему-то согласилась на должность целого начальника планового отдела завода.
Брат мой моложе меня на три года, 3 января 1954 года ему исполнилось 18 лет. Он мог поступить теперь на любую работу, поскольку стал совершеннолетним. Кроме того, у него была специальность бухгалтера, правда, он не хотел им работать. Я не мог ему предложить никакой работы на нашем заводе кроме работы по изготовлению дорожной брусчатки. Но это была каторжная работа, и я не хотел гробить молодого 18-летнего парня.
Около месяца он работал на железнодорожной станции, разгружая вагоны, а потом завербовался работать в Пермскую область на лесоповал. Игорь получил деньги на проезд и так называемые подъемные в размере месячной тарифной ставки. Все это немедленно он пропил и никуда не поехал. Его арестовали, судили, присудили ему один год принудработ на том же лесоповале, куда он должен был ехать, и под конвоем отправили туда.
Я проработал начальником цеха литой дорожной брусчатки до января 1954 года. С января этого года директор объединил цех брусчатки и цех грануляции шлака в один и назначил меня начальником этого объединенного цеха. До этого начальником цеха грануляции была Оськина Зинаида, молодая женщина около 30 лет. Она обиделась за это на директора, однако осталась работать сменным мастером.
Начальником объединенных двух цехов я проработал месяца три. С 1 апреля Рябицев снял меня с этой должности и назначил туда как раз Оськину. Меня он назначил