а тут пластик. Он ещё на подлёте к рукам ломается. Да и мне уже почти семьдесят. Сила удара, извини, не та, – с иронией произнесла Елена Альбертовна.
Лиза сверлила руку глазами.
– Играй! – заорала Лиза, обращаясь к ней. Та не шелохнулась. – Играй!
Ни малейшего движения. Правой рукой Лиза силой стала передвигать каждый палец на левой. Потом хлёстко ударила по руке. Затем ещё раз, и ещё. С ненавистью отшвырнула руку. Та, неподвижная, упала на колено. Лиза открыла ноты и правой рукой сыграла то, что было предназначено для левой. В целом, концерт Равеля оказался музыкальным палиндромом. Кроме одного места, до которого противоположной рукой было не дотянуться, Лиза сыграла всю партию, фактически не меняя ни одной ноты.
– Поняла, как надо? – Лиза обращалась к левой руке, как к человеку, и ждала ответа. Рука едва дёрнулась. Но не от слов. Лиза не поняла, в какой момент, но на тыльную сторону ладони упали две слезинки. Плакал Клюк. Подняв на него глаза, Лиза ужаснулась. Только сейчас она обратила внимание на своего сказочного друга. Сердце сжалось – никогда прежде она не видела его таким убогим и помятым.
– Клюк, милый, улыбнись. Мы справимся, – еле слышно прошептала Лиза, и скрипичный ключ слегка засветился от произнесённых слов.
Лиза погладила онемевшие пальцы. Рука дёрнулась именно от слёз Клюка, но Лиза поймала это ощущение и теперь верила, что у неё всё получится.
Нота ДО. Сорок два года
Лиза держала худую, морщинистую руку Елены Альбертовны и целовала каждый её палец. Неделю она не отходила от прикованной к постели старой учительницы. Та, то приходила в сознание, то вновь погружалась в небытие.
– Помочь ей я уже не в силах. Просто ждите – она скоро отойдёт. А станет хуже, звоните в скорую, – сухо отчеканила молоденькая врач-терапевт, которую Лиза вызвала три дня назад.
«Она скоро уйдёт», – Лиза пыталась привыкнуть к страшной мысли, тихо плакала и ждала.
А пока ждала, вот уже неделю кадр за кадром вспоминала жизнь, в которой Елена Альбертовна оказывалась то настоящей кровопийцей, изнуряющей бесконечными этюдами, то мудрой советчицей, но чаще ангелом-хранителем, который всегда был рядом.
Лизе семь.
– Зачем ты пришла учиться в музыкальную школу? – спросила Елена Альбертовна робкую, маленькую девочку с огромными распахнутыми глазами.
– Собираюсь стать пианисткой, – Лиза с неописуемым восторгом и восхищением, как на небожителя, смотрела на преподавателя музыки.
Елена Альбертовна одобрительно кивнула:
– Цель есть. А дальше посмотрим. Начнём с постановки пальцев, Лиза.
Лизе семнадцать.
– Елена Альбертовна! Мама… Её больше нет! Как жить… дальше? – голос Лизы срывался и тонул в слезах и всхлипываниях.
– Сейчас приеду, девочка. Дождись.
Лизе двадцать два.
– Но как? Как Вы узнали, что я здесь играю по ночам? –