в комнате, которую она уже с трудом могла называть своей, потому что чаще бывала в ней во сне, чем наяву, художница достала из сумки растрепанную пачку захваченных из мастерской бумаг. Сверху лежал конверт из коричневой бумаги. Оттуда Александра, присев на край разобранной постели, вытряхнула на простыню немногочисленное содержимое: визитную карточку и лиловатый ветхий листок паспарту с наклеенной на него фотографией.
Взяв визитку, она с внутренним содроганием перечитала ее. «Демин Андрей Викторович. Член московской коллегии адвокатов».
«Вот еще одна зацепка, тут и телефон, и электронная почта… Но кому звонить? Покойнику?! Кого расспрашивать о его делах с Ритой?! Тех, кто начнет, в свою очередь, расспрашивать меня о моих делах с покойником?! Что я скажу?! Он побывал у меня в мастерской, при свидетеле, потом обнаружился мертвым в другой мастерской, ключ от которой был у меня, – и тому тоже имеется свидетель! Потом тело пропало! Что я скажу? Как оправдаюсь?»
Листок с фотографией, найденный в ящике письменного стола, когда художница собирала вещи, готовясь покинуть мансарду, одновременно притягивал ее и ужасал. Этой фотографии, на которой был запечатлен старинный серебряный предмет сервировки в виде пса, ищущего трюфели, никогда не водилось среди ее многочисленных бумаг! Листок со снимком появился там в самые последние часы перед побегом, в те страшные часы, когда она металась, как затравленный зверь, не в силах понять смысл происходящего, принять спасительное решение. Чья рука положила его в ящик? Второй ключ от мастерской имелся у Маргариты. Краткая надпись на обороте ветхого картона также была сделана ее почерком. Надпись отчаянная, необъяснимая и все же понятная Александре.
«Найди его, умоляю! Спаси меня, как я однажды спасла тебя!»
«Его – это серебряного пса. – Александра встала и подошла к окну, поднеся фотографию к свету. – Дальше тоже понятно: Рита умоляет спасти ее и напоминает о том, как спасла меня, когда я собиралась утопиться из-за несчастной любви. Стало быть, спасать ее надо ни больше ни меньше как от смерти. Но к чему так туманно выражаться? Почему не сказать прямо, кто ей угрожает, как это связано с псом на фотографии? Ясно, что она в смертельной опасности. Но если я найду это серебро, кому его передать, что с ним делать? Если найду… Легко сказать! Где, как?»
Но ее долгий опыт перекупщика антиквариата уже нашептывал иное, и художница слышала этот вкрадчивый шепоток сквозь увещевания испуганного рассудка.
«Это уникальная вещь! Предмет старинного парадного столового сервиза, дворцового, скорее всего. Об этом говорит и герб. Один герб уже может рассказать очень многое. Стоит показать фотографию нескольким людям, и у меня появится кое-какая информация…»
Черно-белый снимок, на который она смотрела, был сделан давным-давно, Александра полагала, что в начале прошлого века. Поджарая собака, левретка, стояла, низко опустив голову, словно принюхиваясь к следу или к тому, что было под землей. Пружинистая поза животного, изготовившегося выкапывать добычу из земли передними лапами,