она сама сделала это. Вероятно, отключил я.
–– Да, вероятно. Но точно вы не помните?
–– Я же сказал.
–– Ну, хорошо. А как вы узнали, где находится пульт? А код? Код вам сообщила Сорокина?
–– Ну, не помню я этого, не помню! Я был сильно взволнован, и не знал, чем помочь ей. Я даже попытался вызвать «скорую», но не смог дозвониться…
–– Стоп! Когда вы звонили? Сразу, как вошли в дом?
–– Я вам уже говорил, что я внёс Эллу на руках. Да, ключи от двери она дала мне ещё в машине. Они лежали у неё в сумочке… Потом я отнёс её в спальню, уложил на кровать, и она попросила принести ей таблетки и воды. Кажется, тогда я и решил, что будет лучше всё же вызвать «скорую». Ну да, сначала я нашёл аптечку и достал из неё лекарства, потом попытался пару раз позвонить, но было постоянно «занято», и я пошёл за водой. А дальше… Вы знаете.
–– А вы ничего не путаете, Макаров? Вы точно не дозвонились? Может быть, перед тем, как пойти на кухню, вы замешкались почему–то и попытались снова дозвониться? Вспоминайте каждый свой шаг, буквально посекундно. Это для вас очень важно.
–– Посекундно! Думаете, мне было до хронометража?
–– Плохо. Очень плохо, что вы не можете в точности воспроизвести все свои действия. Что ж, вспоминайте, время ещё есть. И последний вопрос на сегодня: вы ведь не раз бывали в доме Сорокиных и, наверное, знали, где находится пульт сигнализации?
–– Никогда не интересовался такими вещами. Если вы всё о том же, то, наверное, Элла всё же сказала мне об этом, хотя я и не помню. Другого логичного объяснения я не нахожу.
–– А вам не кажется странным, что она вообще могла что–либо сообщить вам, находясь в полубессознательном состоянии?
–– Мне нечего добавить, господин следователь.
–– Ну–ну…– неопределенно произнес следователь и отвернулся.
Андрей мельком взглянул в окно автомобиля. «Волга» уже давно катила по дороге, ведущей из поселка к городу, и они подъезжали к автозаводу, чьи гигантские корпуса и трубы медленно наплывали слева. Макаров понуро уставился на свои запястья, скованные наручниками, и ему стало невыносимо тоскливо. «Ну, вот и всё, – подумал он, – всё кончено. Нет у меня больше ни единого шанса…».
Вдруг машину резко бросило вправо, раздался чей–то отчаянный короткий крик, который заглушил внезапно возникший извне рёв мотора и визг тормозов, а потом страшный удар помутил сознание Андрея, и он отключился.
Андрей очнулся довольно быстро и ощутил, что находится в странной и неудобной позе. А ещё он почувствовал запах гари и бензина, проникающий в салон машины, лежащей на крыше и немного накренённой на бок. Несмотря на шок, Макаров сразу понял, что произошла автокатастрофа, и что положение его критическое. Машина явно начала гореть, а это всегда чревато взрывом бензобака. Он знал, что нужно немедленно выбираться из салона, который стал для него и его спутников смертельной ловушкой, и времени на это оставалось очень мало. Однако выбраться оказалось непросто. Навалившись на Андрея всей тяжестью своего