А ещё – настоящего лорда.
Вот и сейчас он, замешкавшись на несколько мгновений, решительно отправился дальше. Увилл знал дорогу не хуже его самого. Если ему так хочется – пусть остаётся! Надо признать, что где-то в глубине души, под слоем раздражения, Давин ощущал сейчас отцовскую гордость. Что ж, этот урок пойдёт парню впрок – либо он удостоверится, что не каждую свою прихоть стоит исполнять, либо ещё больше укрепится в этом нечеловеческом упрямстве. И то, и другое в конечном счёте поможет ему в будущем. Ведь эта почти болезненная вера в самого себя, в свою правоту позволит ему стать харизматичным властелином, чьи вассалы будут фанатично преданы и с восторгом умрут за него.
Сзади послышался треск кустов – мальчишка вломился в них, будто бык. Он примерно знал, куда могла упасть стрела, и сейчас лез напролом, словно не замечая торчавших во все стороны веток, а также того, что его ботфорты почти по колено ушли в бурую вонючую воду. Не замечал он, похоже, и полчищ комаров, что вились сейчас вокруг него, потревоженные столь бесцеремонным вторжением в их царство.
Давин неспеша отвязал своего коня, поминутно оглядываясь. Он надеялся, что Увилл каким-то чудом быстро отыщет стрелу, и они смогут уехать вместе. По той же причине он некоторое время ехал шагом. У него даже возникла мысль отъехать на какое-то расстояние и обождать сына там, но всё же он отмёл её и, ударив пятками в бока лошади, пустил её вскачь.
Увилл вернулся, когда было уже совсем темно. Исцарапанный, искусанный комарами, он прохлюпал к столу, за которым ужинал Давин, в своих промокших ботфортах и изодранной одежде. И бросил на стол перед ним стрелу, причём своим наконечником она задела миску, стоявшую перед отцом.
– И впрямь кривовата, – невозмутимо произнёс Давин, несколько секунд разглядывая стрелу. – Удивительно, что ты этого не заметил до того, как выпустил её!
Лицо Увилла сделалось пунцовым от гнева. Он резко крутанулся на каблуках и опрометью выскочил из залы. Давин какое-то время сидел, глядя на стрелу, и кривил губы в лёгкой усмешке. Он испытывал сейчас странную смесь чувств – от угрызений совести до удовлетворения наставника, чей воспитанник сделал ещё один шаг вперёд.
– Позови-ка мне Жорока, – обратился он к замершему неподалёку слуге. – Вставлю-ка я ему эту стрелу в задницу.
Кивнув, слуга бросился за замковым стрельником, которого в скором будущем ожидал не слишком-то приятный разговор.
***
За минувшие шесть лет в жизни Давина много чего произошло. Самым тяжёлым стала потеря Кары. Болезнь, изводившая её почти всю жизнь, всё-таки взяла верх около двух лет тому назад. И больше года до того несчастная женщина провела прикованной к постели – её парализовало, да ещё она к тому же и ослепла.
Всё это время Увилл с нежностью любящего сына ухаживал за ней. Он ежедневно проводил у её изголовья как минимум по часу, а то и больше. Давин как-то купил у проезжавших по Танийскому тракту купцов две книги – романы о временах империи, в которых смелые витязи и добродетельные дамы вступали в противоборство с ужасными магами и коварными лендлордами.