расслабилась и чуть раскраснелась, и выглядела очень красивой. Элена рассеянно водила пальцем по краю своего бокала, в то время как другая ее рука уже давно находилась в плену больших ладоней Оскара.
– Ок, мам, мы сообразительные и… тактичные. Так что мы уже идем к нам домой смотреть телевизор.
– Вот и хорошо… – женщина на секунду задумалась, но тут же покачала головой, отгоняя неуместные сомнения. – Мартин, тебе не обязательно возвращаться домой поздно, оставайся у нас, диван в гостиной тебе ведь подойдет?
– Э… да, конечно! Не в первый раз! – кивнул тот, понимая, что их довольно бесцеремонно выпроваживают, но не имея ничего против. – Спасибо за ужин.
Молодые люди поднялись, Мартин пошел в свою комнату, решив захватить гитару, а Элена вдруг встала со своего места и чуть придержала за руку уходящую девушку.
Она тихонько спросила по-русски:
– Майтанэ, ты же умненькая девочка? Ты же не будешь делать глупости?
– Ок, мама, я умненькая, а глупости… кое-кому еще надо заслужить!
– Это верно… Ладно, иди, спокойной ночи!
– И вам… – дочь не сдержала красноречивой улыбки, – хорошей ночи!
– Все время забываю, что ты уже совсем взрослая! – вздохнула Элена.
– Ага, вот только голова взрослеет быстрее всего остального…
– Разве это плохо?
– А разве хорошо девушке быть рассудительной?
– В некоторых ситуациях – очень даже! Это избавляет родителей от излишних волнений.
– Понятно, тогда, мам, не волнуйся, ок? Я пойду, Мартин уже в коридоре топчется. Да и Оскар подозрительно косится.
– Да, иди, – Элена поцеловала дочь в щеку и вернулась за стол.
Мартин действительно уже ждал в коридоре, показав на гитарный чехол, он, словно извиняясь, сказал:
– Завтра ж с утра на репетицию…
– А я думала – это для меня! В смысле, думала, ты мне споешь перед сном.
– Ой, конечно спою, – он обрадованно посмотрел на подругу, – я боялся, ты теперь не захочешь слушать… после всего.
– Глупый ты! – Май укоризненно посмотрела на него. – И место для выяснения отношений выбрал не самое лучшее.
– Значит… ты больше не сердишься?
– Нет, – честно ответила девушка, – не сержусь. Я же так и написала в письме! Слушай, пойдем уже, пожалей бедных изнывающих от любви предков!
– Конечно! – широко улыбаясь в полумраке коридора, он подхватил гитару и распахнул входную дверь. – Прошу, товарищ пчела, только после вас!
* * *
– Сеньор! У нас проблема.
– Минуту!
Шеф встал из-за стола, подошел к широкому окну, выходящему на запад и поморщился: красно-оранжевые теплые лучи заходящего солнца вызывали у него физический дискомфорт. С щелчком он резко опустил жалюзи и пробормотал себе под нос:
– Так-то