инструмент за инструментом, но проклятая дверь не отпиралась. В конце концов он сдался и сказал Коре, что ничего не получается, замок ему не поддается.
– И что нам делать? – спросила Кора. – Она на сносях!
Он пожал плечами.
– Вышибите, и дело с концом, – сказал он и стал складывать инструмент.
Кто должен вышибать дверь?
Очевидно, я, это мое дело как мужа Линды.
Сердце отчаянно колотилось.
Браться ли мне за это дело? На глазах у всех сделать шаг назад и со всей силы ударить в дверь ногой?
А если она не поддастся? Или ушибет Линду?
Линде надо встать в угол. Я сделал несколько размеренных вдохов и выдохов, но дрожь не унималась. Хуже нет, чем оказаться в центре внимания при такой диспозиции. Но вдвое хуже, когда есть риск не справиться.
Кора огляделась вокруг.
– Придется выбить дверь. Кто бы это сделал?
Слесарь исчез за дверью. Если мне вызываться, то сейчас.
Но я не мог.
– Микке! – сказала Кора. – Он боксер.
Она собралась пойти за ним в гостиную.
– Я за ним схожу, – вызвался я. Чтобы, по крайней мере, не пытаться затушевать унизительность ситуации, а прямо дать понять, что у меня, мужа Линды, кишка тонка вышибить дверь, но я прошу тебя, силача и боксера, сделать это вместо меня.
Он стоял у окна с пивом в руке и болтал с двумя барышнями.
– Микке, привет, – сказал я.
Он посмотрел на меня.
– Она так и сидит взаперти. Слесарь не сумел открыть дверь. Может быть, ты сумеешь ее выбить?
– Конечно, – ответил он, смерил меня взглядом, поставил пиво на стол и пошел в коридор. Я следом. При виде его народ в коридоре расступился.
– Ты тут? – спросил он.
– Ну да, – ответила Линда.
– Отойди от двери как можно дальше. Я ее выбью.
– Хорошо.
Он немного подождал. Потом поднял ногу и с такой силой ударил в дверь, что она упала вместе с замком. Полетели щепки.
Увидев Линду, некоторые захлопали.
– Прости, – стала извиняться Кора. – Бедная. Это ж надо, чтобы именно с тобой такое, и так не вовремя…
Микке сразу ушел.
– Ты как? – спросил я.
– Нормально, – ответила Линда. – Но думаю, нам пора домой.
– Конечно, – кивнул я.
В гостиной тем временем выключили музыку, две женщины немного за тридцать готовились читать свои хлесткие стихи, я протянул Линде ее куртку, надел свою, попрощался с Корой и Тумасом, стыд жег, но надо было сделать еще одно – поблагодарить Микке, я протиснулся сквозь слушателей стихов к окну и встал перед ним.
– Спасибо. Ты ее выручил.
– Да брось, – сказал он и пожал широченными плечами. – Делов-то.
В такси по дороге домой я почти не смотрел на Линду. Я не сделал то, что должен был, струсил и передоверил другому. Все это читалось в ее глазах. Я чувствовал себя двоечником.
Когда мы легли спать, она спросила, что стряслось. И я сказал, что мне стыдно, я не выбил дверь сам. Линда