прислать бумагу, что Кудрявцеву берут на этот конкурс, обещали – она пройдет в финал как самая одаренная. А послезавтра он сам приедет и все посмотрит, тогда и объявим. И запомните – что они скажут, то и делайте!
– А он действительно у нас учился? – подозрительно уточнила завуч. – Я кого ни спрошу, никто толком сказать не может, был такой мальчик или не было. Может, проверить? Или Серафиме Спиридоновне позвонить? Ей хоть и за девяносто, а она всех по именам помнит.
– Учился, не учился, какая разница! Все уже решено, – и директор несолидно, через ступеньку, помчался вниз по лестнице. Завуч, вздыхая, поспешила за ним.
– Ой-й-й, – только и сказала Лиза.
– Ну вот, что я говорил, – Левушка насупился. – Все еще гораздо хуже. Погоди реветь. Мы уже столько всего узнали, это хорошо. Значит, запоминай.
Лиза шмыгнула носом и закивала. Все-таки здорово, когда есть верный паж.
– Алгоритм такой, – шепотом провозгласил Левушка и поправил очки. – Больше никуда ни на какие собеседования ты не ходишь. И вообще не разговариваешь с незнакомыми людьми. Нигде. Ни на улице, ни в магазине. Вечером звони Филину и скажи ему про Паулину, хотя она по-твоему и добрая. Завтра придешь в школу с забинтованной головой и вся в зеленке и наврешь Малине, что на тебя на Лахтинской упал балкон…
Лиза передумала возмущаться, потому что идея с зеленкой ей понравилась. Никто не станет снимать зеленую пятнистую физиономию ни для какого кино. И можно вообще никуда не ходить, а сказать, что заболела. Ветрянкой. А про зеленку и Левушка расскажет.
Левушка что-то прикинул, покачал головой.
– И вообще хорошо бы нам с тобой пойти тихонечко домой прямо сейчас, – продолжал он. – И позвонить Филину.
– Следующий инглиш. Саблезубая, – вздохнула Лиза. – Она нас уже видела.
Левушка решительно поднялся.
– О! Вот с Саблезубой и начнем, – сказал он. – Перед инглишем подойдешь к ней и скажешь, что передумала. Просто передумала. В конце концов, имеешь ты право отказаться? Не потащат же тебя силком.
Лиза послушно поплелась в учительскую. Конечно, план у Левушки получился что надо, но… в носу все равно щипало, а к босоножкам как будто по пудовой гире привязали. Мел ей выдали мгновенно и прямо-таки с реверансами, хотя она чуть не наступила на чей-то выставленный на просушку зонтик. Прикрыв за собой дверь, Лиза расслышала, как секретарша и завуч жарко зашептались про ее, Кудрявцевой, избранность.
А Малина Вареньевна ни Лизе, ни Левушке вообще никаких вопросов не задала. А ведь двадцать минут ходить за мелом – это, наверно, не всякому удастся. Одноклассники все учуяли неладное, и на переменках Лиза отчетливо различала за спиной шепоток и смешки. Гадость какая-то!
Всю переменку перед английским Лиза в одиночестве уныло подпирала стенку в коридоре и сочиняла речь (Лялька к ней почему-то не подходила – держалась поодаль, надутая и зареванная, а потом и вообще ушла на другой конец коридора с Ниной-Резиной и о чем-то с ней зашушукалась). Мысль о том, чтобы самой искать