Все, кто заканчивает столичные театральные вузы, стараются остаться здесь на любой работе… уходят в какие-то антрепризы, эротические шоу, просто не работают и ждут удачу, лишь бы ждать ее именно в Москве. Их можно понять, вкусив столичной жизни, молодые люди не хотят ехать в глушь, чтобы получать копейки и стариться в окружении таких же неудачников.
Яну потрясла речь матери, так как она впервые слышала такие признания от нее и то, что в глубине души она считает себя неудачницей. Это было сильное откровение.
– Талантливых ребят, конечно же, разбирают по ведущим театрам. Есть и некоторые провинциальные города, где народ хоть как-то интересуется театром, знает своих артистов, любит их, там еще не умерло театральное искусство. Наш город, к сожалению, к таковым не относится… – Люся возвела глаза к потолку и вздохнула. – Население очень бедное, пьющее, кому есть дело до театра? Цены на билеты у нас просто смешные, и то любая женщина на оставшиеся сто рублей предпочтет купить колбасы, а не билет в театр. Все спектакли идут при почти пустых залах… Тем более наш детский театр… многим современным детям не интересны наши сказки в исполнении стареющих актеров. Им больше нравится смотреть зарубежные мультики по телевизору, кататься по улицам или «зависать в Интернете», у кого есть возможность. Мы работаем только под Новый год, когда к нам на елку приводят малышей, и то только потому, что так положено по традиции. Коллектив наш ты знаешь… одни пенсионеры, да несколько молодых, бесталанных, пьющих людей, занимающихся своими делами, бизнесом. Но ради того чтобы потешить свое самомнение и блеснуть перед девушками записью «актер» в трудовой книжке, они готовы раз в месяц бегать в шкуре конька-горбунка. Наша старая гвардия держится на голом энтузиазме, не из-за зарплаты в две тысячи рублей, а из-за того, что мы привыкли так жить, привыкли выступать, привыкли к запаху сцены… Есть люди, которые просто вынуждены работать у нас. Например, одна наша старая актриса, ты ее знаешь, Алла Демидовна в молодости была цирковой актрисой – эквилибристкой под куполом цирка, а потом получила травму позвоночника и осталась не у дел. Тогда еще городской профсоюз работников искусств принял участие в ее судьбе и определил ее к нам в детский театр, так как на драматический театр она, конечно же, не тянула из-за отсутствия серьезной актерской подготовки.
– Ох, Люся, я не знала, что у вас в театре настолько плохо обстоят дела! – воскликнула Яна. – Ты всегда говорила, что у тебя все хорошо! Что у вас аншлаги! А вела себя так, словно ты самая известная суперзвезда.
– А что мне тебе надо было говорить? Что мы сами латаем занавес, изготавливаем декорации, чтобы хоть как-то заработать… Я не жалуюсь, ты всегда звала меня к себе, тем более сейчас, когда ты разбогатела. И Ричард мне нравится… Я не хотела сама, в Москве я в профессиональном плане никому не нужна, меня не взяли бы даже торговать огурцами на рынке. – Люся нервно оглянулась, словно их могли подслушать. – А там я – актриса! Пусть и погорелого театра. Это звучит гордо, а я – гордая. Я даже не сломалась после смерти твоего отца. Я до сих пор