План был прост – надо, чтобы Генрих сошелся с другой женщиной, и, если она понесет от короля, если родит ему сына, значит, это Катерина виновата в отсутствии наследника у самого блистательного государя Европы. Но дело это представлялось весьма щекотливым – Генрих, хотя и поглядывал на других дам, до сих пор благоговел перед супругой. И все же у него была интрижка с Джейн в Нидерландах. Мимолетная интрижка. Король потерял интерес к мисс Попинкорт, едва заполучил ее. И поспешил к королеве. Теперь вот этот ребенок от рыжей шлюхи. Жаль, конечно, что она рыжая, как и король, но тут уж Чарльз ничего не мог поделать – Генрих сам выбрал ее.
Видя, что король задумался, Брэндон вылез из ванны и завернулся в простыню. Подав королю вина и развеселив его парой шуток, он неожиданно сказал:
– Кстати, о Дейзи… Она-то, конечно, обычная продажная девка. Между тем на ваше величество заглядывается много дам. Что стоит вам подыскать себе возлюбленную при дворе? Особу целомудренную и добродетельную, которую ваше величество приблизило бы к себе, обласкало… И если она вам родит…
Брэндон предпочел умолкнуть, не развивать дальше мысль. Генрих был человеком непредсказуемым. И Чарльз перевел дыхание, лишь когда заметил, что Генрих улыбается.
– Да, есть при дворе одна особа, весьма очаровательная и добродетельная, замечу. Я знал ее еще ребенком, угловатым ребенком. Но эти угловатые девочки порой превращаются в таких милашек…
Настроение его величества явно улучшилось. Он даже подмигнул.
– Одна из фрейлин моей жены. Сегодня я покажу тебе ее. Скажешь свое мнение.
Какой бы она ни была, даже горбатой или косоглазой, Брэндон все равно заявил бы королю, что она достойна высочайшего внимания. Если у королевы появится соперница, если престиж ее величества хоть немного упадет – у них появится шанс уменьшить влияние Катерины и ее заморской родни на короля.
А пока король был доволен, что заинтриговал Чарльза Брэндона, даже что-то напевал, вылезая из ванны. Огромный, голый, Генрих прошелся по комнате купальни, оставляя лужи воды на плитах и меховых ковриках, и подошел к зеркалу. Некоторое время он глядел на себя, потом согнул руки, выпятил мускулы, явно любуясь своим атлетическим телом – длинные ноги, мускулистые бедра, чуть обозначившееся брюшко, но плечи, грудь так и бугрились под напором мускулов.
– Я король, – довольно улыбаясь, произнес Генрих, – надежда и гордость Англии.
– Во всей красе! – в тон ему воскликнул Брэндон. И оба расхохотались.
Затем Брэндон прислуживал королю при одевании. Генрих не вызвал пажа, они все еще оставались вдвоем, вели непринужденную беседу – об одежде, новых модах и изысканных запахах лосьонов, подталкивая друг друга и ловя момент, когда противник более расслаблен. Брэндону, разумеется, доставалось сильнее, чем королю, но он очень ценил эти моменты уединения и близости с монархом, поэтому был не прочь получить пару тумаков, даже разок растянуться во весь рост на полу, когда Генрих стоял над ним, хохоча и протягивая руку, чтобы